Фред Саберхаген - Трон Берсеркера

Генералиссимус выпалил приказ стоящим рядом трем Темпларам-новобранцам, что с любопытством рассматривали противника. Голос молодого солдата дрожал, но тем не менее, он все же выдавил:

– Сэр, но нам же приказано не стрелять, пока они не начнут первыми.

Бератон рванулся вперед. Столетнее командорство подсказывало ему, что именно стоит делать. Схватив портативный пульт дистанционного управления ракетной пусковой установки, он нажал красную кнопку. Метрах в пятидесяти от укрепления где они находились, в воздух взмыла огненная стрела небольшой ракеты. Однако, подобно лучу, отраженному зеркалом, она была отброшена прочь какой-то неведомой силой, после чего берсеркер дал ответный залп. Бератон рухнул на землю, как подкошенный. Окружавшие его солдаты, гораздо лучше защищенные своими шлемами и скафандрами, почти не пострадали.

Затем берсеркер полетел прочь, а люди в боевой экипировке перевернули Генералиссимуса на спину, споря между собой: стоит ли его в таком состоянии трогать.

Там, где находилась пусковая ракетная установка дымился свежий кратер.

Тяжело кряхтя, хватаясь за руки солдат, Бератон попытался встать.

– Сэр, вам лучше бы подождать. Мы позовем врача...

– Не надо, черт побери. Возвращайтесь к своим обязанностям!

Казалось, ему был необходим этот шок или нечто подобное, чтобы прочистить мозги. Очистилась и память. Часы, дни и годы, покрытого паутиной прошлого, были сметены в небытие. В ярком свете дня была теперь очевидна Правда. Правда о мерзком “душке”, из-за которого кишащее злом небо более не страшило его. Долг призывал. Крайне редко прежде он слышал этот зов, если вообще слышал.

Чтобы найти капитана Лергова, ему понадобилось гораздо меньше времени, чем он предполагал. Лергов как раз поднимался со второго этажа на третий, когда его перехватил Бератон. Генералиссимус предположил, что вероятно, напуганный взрывами капитан зарылся поглубже. Что ж, больше этого не будет.

– Капитан, мне понадобится ваша помощь.

Плотный мужчина, прежде казавшийся Бератону источником мужества, сейчас с видом заговорщика ответил:

– Конечно, сэр, что я могу для вас сделать?

– Пройдемте. По дороге обсудим.

– Подождите минутку, сэр.

И капитан тут же отвернулся. Он всегда подобным образом отказывал просьбам и даже приказам Генералиссимуса; мне, мол, надо закончить кое-какие дела. Никогда прежде эта привычка до такой степени не выводила Бератона из себя.

На сей раз задержка была использована Лерговым для того, чтобы поручить своему любимчику Мистеру Або (Генералиссимус терпеть не мог политиканов) следить за столь ценным, но теперь уже бесполезным, переговорным устройством. Бератон сдержал свое раздражение. В голове у него было кое-что поважнее.

Когда они вышли на поверхность, Лергов оценивающе посмотрел по сторонам и заметил, что еще одно из близлежащих зданий разрушено. Однако, никакой стрельбы пока не было. Успокоившись капитан спросил:

– А куда мы направляемся, Генералиссимус?

Бератон уже вел его к одному из штабных автомобилей, которые, кстати, совершенно не пострадали в момент атаки. Он сухо бросил через плечо:

– Мы арестуем изменника. Ведь нас сюда для этого послали. Это наш долг и мы были обязаны выполнить его гораздо раньше.

Лергов остановился как вкопанный. Глаза его приняли странное выражение, как будто бы у него вдруг разболелась голова.

– Арестовать изменника, сэр?

– Да. Арестовать Генерала Харивармана. Именно его. Мы обязаны выполнить приказ и взять его под стражу.

Лергов заметил:

– Но, Генералиссимус, он ведь...

– Что он? Говори, если есть, что сказать.

– Он, он... Так ведь его защищают. И мне кажется, что вряд ли мы...

– Хорошо, нас ведь никто не защищает, и не важно – сидим ли мы здесь, словно трусы, или., подобно настоящим мужчинам, исполняем свой долг. Если сомневаетесь, капитан, делайте то, что велит вам Долг. Эта аксиома помогает преодолеть все.

Голова Бератона внезапно мучительно разболелась и на секунду он увидел перед собою, по меньшей мере, двух Лерговых. С усилием он сосредоточился.

Сэр, но не можем же мы просто так взять и пойти, необходимо скоординировать оборону драгун. Солдаты наши рассеяны...

– Рассеяны перед лицом неприятеля, в то время, как вы пытаетесь укрыться в бункере. Капитан, я приказываю вам. Немедленно садитесь в машину. На место водителя, я сяду сзади.

– Сэр, но вы так устали, к тому же, вы ранены. Не ранен. Я еще вполне в состоянии...

– Вы ранены, сэр. Генералиссимус, я вынужден, несмотря на все мое к вам уважение, отказать вам в...

Здесь Лергов запнулся не веря своим глазам, когда в руке у Генералиссимуса внезапно оказался боевой пистолет. Рука старика дрожала, но лишь отчасти это было связано со старостью и усталостью.

– Бунтовать, мразь! – заревел он. – Немедленно сдать мне свое личное оружие!

Бератон мгновенно выхватил его из дрожащих рук капитана, с гордостью сознавая то, что его крупнокалиберная пушка держит Лергова под постоянным прицелом.

– Я отправляю вас под... Нет, я вас, все-таки не арестую. У вас будет шанс искупить вину, и потом, с чего это вы должны сидеть в каменном мешке, когда здесь умирают лучшие? Быстро в машину и вперед!

Чен уставился на Хану. Даже после всех потрясений последних дней, ее присутствие здесь, в Крепости, выбило его из колеи.

Постепенно, суть ее пребывания здесь стала проясняться. Его ответ на приветствие был отнюдь не радостный:

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

И пока Ольга молча смотрела на них, Хана, оглянувшись по сторонам, схватила Чена за руку, и потащила в сторону к узкому проходу. Это был проход между брошенными здесь стройматериалами, и, похоже, единственное место, где они могли хоть на мгновение укрыться от посторонних глаз.

– Я делаю то, что и ты, – сказала Хана, – меня держали под замком на флаере, но теперь я свободна.

– Под замком?

– Да, конечно же, – Хана слегка тряхнула головой, этим она хотела сказать, что до него слишком медленно доходит. – Силы безопасности Премьер-Министра окружили меня в пригороде столицы, вскоре после того, как была убита Императрица. Конечно, тогда я еще даже и не знала, что она мертва. Точно так же как и ты. Но до сих пор они считают, что мы были как-то с этим связаны.

И она одарила Чена своей, слегка загадочной, улыбкой. Он кивнул, желая показать, что понял о чем она говорит.

Еще за несколько дней до этого Чен мог бы принять за чистую монету любое слово Ханы. Но не теперь. Словно почувствовав в нем перемену, Хана, сама перешла в наступление:

– А чем ты занимаешься с тех пор, как попал сюда? И что у тебя сейчас на уме?

Ольга, поджидавшая рядом, в любой момент была готова напомнить, что Чен все-таки еще ее узник. Но прежде, чем ей удалось вмешаться в их разговор, один из драгун, отделившийся от основного отряда, поднялся на ближайшую к Хане ступеньку. Он не напоминал охранника, явившегося за заключенным, а скорее, походил на рядового, обратившегося к старшему по званию. За последнее время Чен уловил эту разницу.