Сергей Кольцов - За магнитной стеной, или Сновидения Варежки

Варежкин утвердительно кивнул, затем подрулил к Катрин и поцеловал ее в макушку. После чего облобызал достопочтенную Терезу Аркадьевну и, вытирая одной рукой губы, другой похлопал по плечу сухопарого хозяина дома, проговорил по слогам: "А... р-ри-видерчи!" - и удалился.

Радость распирала Варежкина. Улица ходила ходуном. Фонари стукались лбами друг о друга, кошки шарахались по подворотням, дома отвешивали Варежкину поклоны, деревья плотнее смыкали ряды, звезды подмигивали. Варежкин, счастливый и окрыленный, шествовал по улицам родного города, распевая во все горло: "Любо, братцы, любо. Любо, братцы, жить". Он попытался петь еще громче, но что-то мешало ему. Савелий сообразилгалстук. Он тут же его сорвал и, приплясывая, выбросил в мусорник.

В заключение Варежкин остановил машину, вальяжно развалился на заднем сиденье и на вопрос: "Куда едем?" - выдохнул:

- К цыганам!

"Что-то знобко и сыро..." - подумал Варежкин и с трудом продрал глаза. Солнце уже входило в раж.

Савелий сидел, прислонившись к сосенке, отчего спина сделалась Деревянной и чужой. "Куда ж это меня занесло?" - зашевелилось в опухшем сознании Варежкина.

Он огляделся, Вокруг безмолствовал лес. Савелий попытался встать, но пронизывающая головная боль повергла его на место, Ощупав голову и убедившись, что она на месте, что руки и ноги целы, Варежйин воспрянул духом.

"Целы ли деньги?" -" Забеспокоился он и полез во внутренний карман, откуда извлек бумажник и конверт.

Остаток денег был при нем. В конверте оказался ордер.

Варежкин стал с трудом вспоминать минувшее. Картины прояснялись, но до чеканной формы не дозревали.

"Потом разберемся", - решил Варежкин и, преодолевая серьезные неполадки в организме, медленно побрел на просвет в деревьях. Шоссе оказалось совсем близко, что влило в Варежкина новые жизненные соки.

"Эх, добраться бы до каморки, а там..." - размечтался Варежкин.

А там его уже спозаранку ждали.

У Варежкина полезли из орбит глаза, когда он увидел сидящего на кушетке мужчину, который спокойно чистил картошку.

- Выпучивай глаза, выпучивай - сказал незнакомец, продолжая чистить картошку.

- А кто вы, собственно, такой будете и что делаете тут, в моем официальном доме? - набычившись и с угрозой в голосе произнес Варежкин. Незнакомец продолжал невозмутимо заниматься прежним делом.

- Я, кажется, вас спрашиваю? - Варежкин надвигался на сидящего.

- Садись, Варежкин, и посмотри хорошенько в зеркало, - незнакомец достал карманное зеркальце и протянул Варежкину, - а потом посмотри хорошенько на меня, и не грохнись в обморок. Я за водой не побегу.

Варежкин сел. "Уж не брат ли единоутробный? - сделал предположение Варежкин. - Такое в индийских фильмах бывает".

- Не пугайся, я - не привидение, я тоже Савелий Степанович Варежкин. Я - твой двойник. - Незнакомец бросил картофелину в ведро и положил нож. Скоро двенадцать, Тебе надо вызывать машину.

- Какую машину?

- Ту, в которую сядет Катрин, с которой ты отправишься писать ее портрет в свою новую мастерскую, а в недалеком будущем - в свадебное путешествие, которая наплодит тебе детей, поможет написать картину "Гнев Провидца" и будет вить из тебя веревки. Но это начнется в двенадцать часов, когда сутки распадутся надвое, как распались и мы с тобой, там, за Магнитной Стеной, вчера после полуночи.

- Какой двойник? Какие двенадцать часов? Какая стена? Я - есмь Варежкин, а не самозванец. Я сейчас позову Мефодьича. Он-то сразу укажет кто есть кто! - распалялся Варежкин.

- Не надо старика понапрасну беспокоить. Я тебе объясню все, что произошло вчера после полуночи. Нас раздвоили. Тебя отпустили восвояси. Ты спокойно прошел сквозь Стену и очутился здесь. Ты - это я, но с одним "но". Ты - ремесленник. Ты сможешь писать картины, но дара фантазии у тебя нет. Ты - прилежный копиист. Тебе не важно, что писать и для кого. Ты сделаешь все, что тебе скажут, но не более. Ты не увидишь звезду, впаянную в кусок льда. Ты не сможешь постичь суть предмета, разъять его и создать нечто новое, неведомое, но такое же реальное, как этот стол, это ведро, этот свет за окном. Не ты в этом виноват. Тебя таким выпустили оттуда - из-за Стены.

- Допустим, что все, что ты говоришь, - правда. Но ты как очутился здесь?

- Ты помнишь мальчика? Если бы не он, ты бы никогда не увидел меня здесь. Это он вывел меня.

- Но как?

- Его доброта, его сострадание оказались сильнее их чудовищных приборов. Энергия его доброты и сострадания проплавили ход в Стене, нарушили взаимосвязь частиц поля. Он оказался сильнее их,

- Но где же он?

Дверь открылась, и на пороге появилась Сухарева со своим сыном,

- Вот мы и пришли. - Карина зашла, взглянула на оторопевшего Варежкина и сказала: - Иди, Савелий Самозванец. Тебя заждались. Скоро двенадцать.

Самозванец нелепо попятился к двери и выскочил в коридор. - Савушка, где у тебя тряпки? - спросила Карина.

- Где-то в углу валяются.

Карина нашла тряпки, достала разбавитель, сняла со стены картину, и они с сыном начали сводить еще свежую краску, из-под которой постепенно, но неудержимо стало появляться солнце и наполнять ослепительным светом тусклую каморку.