Эдмунд Купер - Дубль один, два, три...

Шеридан проснулся внезапно. В ушах у него звенело. Он знал, что ему приснился сон, который обязательно нужно вспомнить. Между этим сном и явью существовала некая странная страшная взаимосвязь.

Он полежал немного, глядя в потолок, пока не затих звон в ушах. Затем попытался сосредоточиться. Попытался представить себе сон, после которого его руки дрожали бы, а сам он обливался бы холодным потом. Он думал, думал, но озарение так и не пришло. Что бы там ему ни приснилось, память о том уже растаяла в туманных ущельях ночной тьмы.

Понемногу Шеридан приходил в себя. Беспокойство сменялось уверенностью в своих силах. Шеридан предчувствовал: сегодня что-то должно произойти. Он встал с постели, потянулся и начал одеваться. Он ходил по комнате и вдруг, к своему собственному удивлению, подумал, что вся мебель и все лампы находились на своих привычных местах. Странно, что он обратил на это внимание… Еще удивительнее то, что ему хотелось найти хоть какое-нибудь маленькое изменение.

Потакая своей прихоти, Шеридан взял низкий прикроватный столик и переставил его к окну. С ощущением, словно он кому-то что-то доказал, Шеридан закончил одеваться.

Но когда он присел на кровать завязать шнурки на туфлях, у него снова зазвенело в ушах… далекий звон, быстро прошедший. Шеридан замер, мучительно пытаясь вспомнить нечто не до конца ясное и вдруг без тени сомнения понял, что сейчас зазвонит телефон.

Прошло несколько секунд, и снизу, из гостиной, донеслась переливчатая трель. Настойчивые призывы телефона требовали ответа, гнали прочь овладевшее им чувство нереальности происходящего. Торопливо спускаясь вниз по лестнице, Шеридан уже без всякого труда мог отмахнуться от внезапно осенившего его дара ясновидения.

В конце концов, ну что такого особенного в том, что он ожидал услышать телефонный звонок за пять секунд до того, как тот и вправду прозвучал? Вся его жизнь кружилась вокруг этих самых телефонных звонков. Как врач, он, несомненно, подсознательно ожидает их каждую минуту.

Присев на край стола, Шеридан протянул руку к телефонной трубке. Его рука повисла в воздухе и опустилась в карман в поисках сигарет и спичек. Телефон продолжал звонить.

Шеридан зажег сигарету. Он увидел, что его руки дро­жат. И он прекрасно понимал, почему. Дело в том, что доктор Шеридан знал, чей голос он сейчас услышит.

Краткий миг принятия решения: сейчас он еще может сделать выбор. Или это всего лишь иллюзия? Может, он делает лишь то, что должен сделать? Сжав в руке телефонную трубку, Шеридан понял, что ему не суждено узнать ответ на этот вопрос. Глубоко вздохнув, он поднял свою судьбу к уху.

– Я хотела бы поговорить с доктором Шериданом.

Ее голос был несколько выше, чем ему помнилось. Обычно она говорила тихо, хотя и энергично.

– Шеридан у телефона, – ответил Шеридан. – Привет, Анна. Давненько не виделись. Как дела?

– Ричард! – с облегчением в голосе воскликнула она. – Слава богу, это ты! Я так боялась попасть на Маннера… а он был бы для меня совершенно бесполезен!

– Подобное заявление вряд ли ему понравилось бы, – сухо сказал Шеридан. – Кстати, это личный звонок или профессиональный?

– И то, и другое. Ричард, скажи, ты сейчас очень занят?

– В это время года? Не очень. Все сейчас чертовски здоровы. Если повезет, мне достается полдюжины консультаций в день… конечно, не считая несчастных случаев.

– Отлично. У меня как раз несчастный случай. Я хочу, чтобы ты приехал в Редгрейв. И как можно быстрее.

Огромным усилием воли Шеридан постарался отогнать видения, вставшие перед его глазами от звука этого голоса. Но не смог. Он видел Анну Блэкмор так же ясно, как если бы она стояла рядом с ним. Он видел ее высокую, стройную фигуру, бледное лицо со слегка неправильными чертами, обрамленное густыми черными волосами, устремленный в пространство взор и ее странную, кривую улыбку. Были и более красивые женщины, но вышло так, что он полюбил именно эту. С безнадежной тоской он задумался, предстоит ли ему опять пройти через все то же самое…

Пройти через все то же самое!.. Очень опасная мысль. Шеридан побыстрее отогнал ее и сосредоточился на разговоре.

– Я полагаю, что смогу приехать к половине двенадцатого… Почему такая спешка?

– Это отец. Мне кажется, он сошел с ума.

“Прекрасное чувство времени, – мрачно подумал Шеридан. – И великолепная подача материала…” Анна все еще была отличной актрисой, никогда не забывая произнести хорошую реплику, всегда придавая ей единственно верную в данный момент интонацию.

– Может он, наоборот, вдруг стал нормальным, – предположил Шеридан вслух. – Нобелевский лауреат в области физики имеет право иногда становиться нор­мальным… Но расскажи мне лучше, в чем, по-твоему, проявляется безумие…

Анна весьма убедительно изобразила девушку, выходящую из себя.

– Ради всего святого, Ричард! Перестань строить из себя циничного героя-любовника! Надеюсь, ты не вообразил, будто я позвонила только для того, чтобы поболтать с тобой?! Мне нужна помощь. Очень нужна. Будь в округе еще хоть один мало-мальски приличный врач, я бы, разумеется…

– Я в этом и не сомневался, – прервал ее Ше­ридан. – Однако я все еще жду конкретных фактов.

Пауза. Тяжелый вздох. Злость или разочарование? Любопытно…

– Ну, хорошо… доктор. Факты, только факты и ничего, кроме фактов. Я приехала в Редгрейв в пятницу. Я не видела папу уже месяца два или даже три… вот и решила повидаться до начала репетиций… Я и понятия не имела, что он стал таким замкнутым. Он разговаривает сам с собой. Ом не знает, день на дворе или ночь, лето или зима…

– Сосредоточенность, – предположил Шеридан. – Подобное случается со многими крупными учеными. Они так привыкают сосредоточиваться, что уже не могут остановиться. Это входит у них в привычку.

– Но он даже забывает поесть. Он просто сидит, глядя в стол, и все бормочет о своей чертовой машине. Мне страшно.

– О какой машине?

– Это даже немного смешно, – с горечью сказала Анна. – Он работает над машиной времени… так он, во всяком случае, утверждает. А теперь скажи мне, он, по-твоему, еще в здравом рассудке?

Шеридан задумался, вспоминая непредсказуемый гений профессора Блэкмора – человека, чьи работы по волновой механике совершили революцию в физике, человека, чье имя стояло теперь в одном ряду с именами Бора, Гейзенберга, Шредингера и даже самого Эйнштейна.

Прошло уже больше года с тех пор, как он видел профессора Блэкмора в последним раз. Но Шеридан прекрасно его помнил: седой и полный сил, он с легкостью парил над осторожными гипотезами, добираясь до одному ему открывающихся результатов. Казалось, лучшие годы у него еще впереди.