Джон Мини - Фактор жизни

— А ты видел… Я имею в виду, Жерар жил с вами или…

— Конечно, он посещал нас. Коллегия Вечных позволяет проводить семейные встречи. Но они не могут предсказать, окажется ли в каждом конкретном случае сознание их подданного в нормальном временном потоке.

— О Хаос!

— Вот именно…

Наступила долгая тишина. Лишь журчала вода в ручейке…

Наконец Том не выдержал:

— Это не может быть оправданием… Ты знаешь, как Оракулы обращаются со своими слугами? Что они делают для стимуляции?

— Да. Но Жерар был лучше остальных. — Кордувен чуть слышно вздохнул. — Он никогда не терял человеческого облика.

Два солдата стояли на часах, а остальные собрались на короткое совещание.

Для семерых сидящих в круге это была знакомая процедура. Том же видел голограмму впервые.

— Мы так долго плыли на скиммере, — объяснил ему Кордувен, — потому что должны были прибыть прямо сюда, во владение леди Даринии.

— Понятно.

Схема повисла в воздухе, необычно яркая на фоне темного Аква-холла. Повсюду все еще царил мрак, хотя чувствительные светильники на потолке вскоре должны были перейти в фазу иллюминации.

Под звук журчащей воды Том на миг провалился в сон. И тем же звуком был разбужен. При других обстоятельствах такой сон мог бы оказаться очень освежающим.

— С политической точки зрения важно, — Кордувен указал на схему, — что имеющийся здесь Алеф-холл оборудован новой системой широковещания. Если вспомнить последствия этих двух лет, — он бросил короткий взгляд в сторону Тома, — то это — открытие доступа к жизни общин. В любом случае, это первый судебный процесс, который будет широко освещаться системами вещания в пределах большей части Нулапейрона.

— Не понимаю, — сказал Том.

— В целом было казнено большое количество знати, — напряженное лицо Кордувена ожесточилось, — но это первый крупный показательный процесс, где все будет подано в отретушированном виде.

Тому не хотелось слушать рассуждения о геополитике.

— Куда мы пойдем, когда достигнем Первой страты?

— Сюда. Или сюда. — Там, куда указывал Кордувен вспыхивали короткие дуги. — У нас семь возможных явок. А дальше будем полагаться на твои знания, Том.

— Хорошо, — сказал Том. — Мы знаем, где они содержатся?

— Нет. Мы вообще не имеем представления, сколько знатных людей подвергаются судебному преследованию. Но про Сильвану и леди Даринию известно наверняка. Может быть, еще — лорд Велонд…

Один из солдат спросил о дислокации военных сил, и Кордувен начертил на схеме светящиеся векторы. Затем командиры четверок кратко пересказали услышанное, и Кордувен удостоверился, что все понято правильно.

Он кивнул:

— А теперь — завтракать!

Они позавтракали подслащенным дейстралем, больше ничего не было.

— Пятнадцать минут на туалет, и отправляемся!

Восхождение продолжалось.

Четверка приноровилась к Тому. Хотя у них было по четыре конечности, они, на уровне инстинктов, прониклись его проблемами. И он мог сейчас легко пользоваться их подстраховкой, хотя и не мог повторять их движения.

— Лихо мы? — спросил один из них.

— О да!..

Другой весело выругался:

— Сумасшедшие! Может быть, сбавите на полтона?

— О Хаос! Мы и верно сошли с ума…

Ноги на скобу… Зацепиться культей… Перехватить руку… Подтянуться… Переставить ноги на следующую скобу… И все сначала…

Однако в целом скорость подъема была теперь ниже, потому что приходилось тратить все больше времени на преодоление горизонтальных мембран. Кордувен учел это. Его план состоял в том, чтобы достичь Четвертой страты сегодня ночью и прорваться через последние три мембраны утром.

До места назначения оставалось шесть страт, и уже близился вечер, когда янтарные лучи разрезали воздух. Лицо солдата, за которым следовал Том, почернело, и он мгновенно умер. Вокруг разнесся знакомый запах поджаренного мяса.

— Стойте! — закричал Том, но сейчас судьба одного бойца мало кого беспокоила.

Снизу взметнулись молнии ответных выстрелов: в бой вступил отряд Кордувена.

Том автоматически отметил, что те, кто поставил им ловушку, слишком рано открыли огонь, не заметив второго отряда. Но промелькнувшая мысль тут же отошла на задний план, потому что на него всей тяжестью ухнуло тело погибшего солдата и главным стало — не сорваться.

Плечо Тома зудело от разъедающего пота, но он не мог даже шевельнуться. Он так и висел на скале, с тянущим вниз трупом, пока не спустился кто-то сверху. Чиркнул нож, исчезла красная страховочная веревка, пропущенная через карабин Тома, и, освобожденный от жуткой ноши, он чуть не упал, потеряв равновесие.

Лучи шарили то тут, то там. Раздавались протяжные стоны, и, не сразу осознав, что стонет он сам, Том усилием воли заставил себя замолчать.

— Том! Вперед!

Это был голос Кордувена, и Том хотел глянуть на него, но в этот момент янтарный луч прошел всего в нескольких сантиметрах от него.

Запах озона ударил в ноздри, вызвал кашель.

— Ради Сильваны, вперед! — Голос Кордувена прервался, когда снова раздалось шипение лучей и воздух лопнул пронзительным криком.

Прямо над Томом чернела разодранная на части мембрана. Никого из солдат почему-то видно не было, зато далеко впереди — очень далеко! — виднелась еще одна полусожженная мембрана.

— Помоги мне, Судьба! — сказал вслух Том. Теперь он знал, что делать.

Культя и ноги — это все, что у него имелось для опоры. Потому что единственной своей рукой ему пришлось ослаблять страховочные веревки, а затем и вовсе отбросить их в сторону.

— Надо лезть вверх, — пробормотал он.

Луч гразера ударил совсем рядом, и расплавившаяся скала брызнула белым крошевом, но Том уже не стоял на месте. Он посмотрел вниз: остальные продолжали перестрелку, отвлекая от него внимание нападавших.

Он был один.

Несмотря на то что мат на полу впитал в себя застарелый пот и феромоны страха, он был удобным и мягким. Том лег с краю и вспомнил дикий смех, который начал душить его, когда он с трудом пробрался через последнюю мембрану и усилием воли перебросил свое тело через перила.

Это веселье имело две причины: в последний момент он едва не сорвался со скалы, но удержался; а теперь оказался в затененной галерее. Это была та самая галерея.

Он собрал последние силы и побежал неспешной трусцой.

Никто не выскочил из затененных ниш и не застрелил его.

В конце галереи он свернул в старый туннель для прислуги и двинулся в сторону оружейного зала. Странное чувство, чувство возвращения домой охватило его, когда он очутился внутри.

Здесь царили адреналин и пот.