Фред Саберхаген - Планета Берсеркера (Планета Смерти)

Шенберг задержал проводника у комнаты Афины, расположенной по соседству, и обнаружил, что она уже готова присоединиться к нему, как это бывало в других деловых поездках. Ее провожатый сообщил ей, что Де Ла Торре и Селеста, чьи комнаты находились дальше по закрытому переходу, уже отправились.

Обмениваясь шутками о том, что бы можно было такое продать своему новому клиенту Андреасу, Шенберг и Афина следовали за проводниками, переходя из одного дворика через аркадные своды в другой и далее, ни разу не попадая в места, выходящие на улицы города. Храмовые комплекс явно был обширным. Наконец, они вошли через небольшую боковую дверь в высокое здание, где по догадкам Шенберга и был собственно храм. Здесь их провели вниз в просторную комнату, расположенную немного ниже уровня поверхности. В ней стояла освежающая прохлада, особенно приятная после проведенного на солнцепеке дня.

За столом уже сидели Де Ла Торре и Селеста, одетые также во все белое, а у Де Ла Торре голову венчал, словно у жителя древнего Рима, венок из листьев. Рядом сидели Верховный жрец и полдюжины других мужчин самого высокого ранга. Некоторые из них были в числе сопровождавших Андреаса в его первом ознакомительном походе к кораблю инопланетников. Вокруг спокойно и деловито сновали слуги. Помещение для пиршества было просторное, искусно украшенное тонкими занавесями. Оно мягко освещалось хорошо расставленными светильниками. Все было на самом высшем уровне.

— Наш хозяин рассказал мне о большом зале Торуна, — произнес Де Л а Торре после того, как все обменялись приветствиями.

— И что? — Шенберг обвел рукой окружавшее его пространство. — Это он и есть?

Один из жрецов Внутреннего круга улыбнулся, широко и цинично. — Нет, мир Торуна совершенно не похож на наш. Или на ваш.

Как и на турнире, место Шенберга оказалось между Афиной и Селестой. Несмотря на внешне гостеприимную обстановку, Селеста и даже Афина тесно придвинулись к нему, не осознавая этого. В этот вечер здесь не было видно присутствия других женщин, но Шенбергу показалось, что и за всю историю храма их не бывало здесь вовсе.

Андреас и другие вожди Охотничьей планеты не вступали в разговор с Афиной, кроме тех случаев, когда она сама первая не обращалась к ним время от времени с вопросом, чтобы показать свое спокойствие и уверенность. Селеста была опытной девушкой и лучше понимала, когда от нее ждут молчания. А если бы хозяева праздника узнали отведенную ей роль в команде землян, подумал Шенберг, они бы и вовсе разгневались.

Не было сомнения, что его группа удостоилась исключительного обхождения. Ему теперь придется, по крайней мере, для приличия, внешне согласиться с их просьбой, когда о ней заявят и какой бы она не была по сути.

Пиршество было очень торжественным, хотя Шенберг извиняющимся тоном, объяснившись с Андреасом, посоветовал своим спутникам не пробовать некоторые блюда и перебродившее молоко, поставленное перед ними в больших чашах. — Если Торун не возражает, для нас будет лучше не подвергать риску свои земные желудки, а пить здесь просто воду.

Андреас пренебрежительно махнул рукой. — Торуна совершенно не волнуют такие вопросы. Чистая вода — это всегда достойный напиток для воинов!

Шенберг сделал глоток из своей золоченой чаши: — Я с нетерпением ожидаю следующего круга турнира.

— Я тоже. И я рад, что наши интересы совпадают.

К сожалению, дела не позволили мне увидеть уже прошедшие этапы турнира.

— О, мне хорошо известно, как иногда дела мешают всему остальному.

Из-под стола слышалось притоптывание Селесты. Это на сцене появились танцовщики и она их разглядывала с профессиональным интересом. Танцующие в общем танце девушки и молодые люди были хороши собой, но по земным стандартам, их представление было все же грубоватым и сверхэротическим, хотя выступление было явно тщательно отрепетировано и исполнялось в хорошем темпе. Сидящие за столом местные мужчины созерцали эту картину с несколько мрачноватым видом, а то и вовсе не смотрели. Шенберг подумал, не приходится ли здешним жрецам соблюдать безбрачие. Может быть, позднее ему удастся выяснить свое предположение. Секс на любой планете обычно бывал даже более важным вопросом, чем религия. Что касается этих религиозных руководителей, по-видимому, они не воспринимали его достаточно серьезно.

Для гостей-пришельцев все здесь было в новинку и поэтому интересно. Вечер для них прошел быстро. Уже была ночь, свечи догорали, танцовщики почти валились от усталости, когда Шенберг объявил, что пришло время ему и его друзьям возвращаться на свой корабль.

Андреас ответил с жестом вежливого несогласия. — Для вас приготовлены постели. Одна из танцующих там девушек может пойти с тобой, если желаешь.

— Благодарю за это предложение, но я беспокоюсь за свой корабль.

— Оставайся здесь и проведи ночь под крышами Торуна. Нам вдвоем нужно будет побеседовать о многом. И к тому же сейчас ночью будет очень неприятно влезать на высокую гору, чтобы добраться до вашего корабля.

Шенберга не пришлось долго уговаривать. — Мы с радостью принимаем ваше предложение. Однако прошу извинить меня, но я должен поговорить немного с нашими товарищами, оставшимися на корабле. Он снял с пояса коммуникатор, включил его и стал ждать ответа. Но ничего не происходило. Тогда он поднес аппарат ко рту: — Суоми?

— Оставайтесь здесь, — произнес Андреас. Лицо его при этом исказила страшная улыбка. — Утром я попробую помочь тебе встретиться с ним.

— Ты попробуешь... Я не понял.

— Понимаешь, человека, оставленного тобой охранить корабль, уже там нет. Эта история постыдна и неприятна, но ее следует рассказать. Когда еще не закончился последний круг турнира, этот ваш приятель перепугался и убежал со своего поста. Не хотел тебя понапрасну беспокоить этим известием, но пока мы его не смогли найти.

Шенберг выпрямился, нацелив на Андреаса свой по-настоящему командирский взгляд. — А что стало с моим кораблем?

— Мы его охраняем для вас. С ним ничего не случится. Туда никто не проникнет без моего разрешения! Так что, оставайтесь здесь на ночь. Я настаиваю!

Сразу после начала утренней зари раб начал будить уцелевших восьмерых участников турнира.

Жиль Коварный мгновенно проснулся, почувствовав легкое прикосновение к его ночному одеянию, перекатился, вспомнил, где он находится, и быстро, почти прыжком, вскочил. Он протер глаза и, оглядевшись по сторонам, произнес, не обращаясь явно ни к кому: — Что-то день ото дня наш лагерь все мельчает.

Хотя уже проснулись почти все воины, никто не пожелал ему ответить. Также, как Жиль, на ночь они просто заворачивались в плащи или одеяла и сейчас, не спеша, шевелились, словно личинки насекомых, выбирающиеся из своих коконов.