Чарльз Вильямс - Старшие Арканы

После вероломного отступничества Ральфа м-р Кенинсби подсознательно уже хотел перемен и для себя. Поэтому массированные намеки Нэнси на возможность провести Рождество всем вместе у дедушки Генри были встречены куда благосклоннее, чем обычно встречались подобные предложения. Он не видел в этой поездке ничего особенно привлекательного для себя лично - но зато у него под рукой будут Нэнси и Генри, чтобы свалить на них всю вину за перенесенные неудобства, скуку или мрачное настроение и отвлечься от мыслей о Ральфе, его измене, неизбежных переменах и возрасте. Существовало и еще одно соображение. Сибил обрадовалась, когда он намекнул ей, что не прочь принять предложение.

- Боюсь только, тебе будет слишком скучно, - сказал брат - Да нет, не думаю, - ответила сестра. - Для этого нужно кое-что посильнее.

- И мы ведь не знаем, каков он, этот дед, - добавил м-р Кенинсби.

- Наверняка человек, - отозвалась Сибил, - значит, уже чем-то интересен.

- Послушай, Сибил, - заговорил м-р Кенинсби, едва сдерживая раздражение, ты говоришь ерунду. Не может любой человек быть интересен.

- А как же иначе? - спокойно удивилась Сибил. - Ты слышал, чтобы кто-нибудь жил, например, отдельно от своего тела? Ну, а тело - такая замечательная, интересная вещь, что об остальном можно и не беспокоиться.

Но брат не желал оставлять волновавшую его тему.

- Насколько я помню. Генри не предупреждал, что дед прикован к постели? проворчал он.

- Вот и прекрасно, - порадовалась Сибил, - значит, он не доставит нам никаких забот. Ты же понимаешь, Нэнси и Генри будет явно не до того, а нам с тобой все-таки посвободнее.

- Ну вот, не хватало мне еще кормить с ложки дряхлого старца, - вскинулся м-р Кенинсби. - Нет, я же помню: Генри уверял, что его родственник неплохо сохранился. Он говорил тебе еще что-нибудь?

- О Господи, конечно, нет! - воскликнула Сибил и спустя полминуты неожиданно добавила:

- Хорошо звучит.

- Что именно? - опешил м-р Кенинсби. Он испугался, что пропустил в разговоре какую-то важную деталь.

- А вот это; "О Господи", - повторила Сибил, отчетливо произнося слова. Фраза совсем короткая, а все понятно, правда? Я не люблю часто повторять "Боже милостивый"; люди не всегда понимают, что значит "милостивый".

- Иногда ты становишься так же невыносима, как Нэнси, - заметил брат. - Не понимаю, какой в этом смысл. Зачем вообще говорить: "Боже милостивый"?

- Да ведь обычно больше и сказать нечего, объяснила Сибил и торопливо добавила, - извини, дорогой, я как-то не подумала... - она замолчала, подбирая слово.

- Я знаю, - сказал м-р Кенинсби, словно уже услышал его, - но не могу счесть шутки подобного рода признаком хорошего тона. Юмор вполне может обходиться и без оскорблений.

- Пожалуйста, прости меня, Лотэйр, - кротко произнесла Сибил. Она старалась не называть так брата, поскольку для него имя "Лотэйр" как раз и было оскорблением, начисто лишенным юмора. Сибил уже трижды пожалела, что не следила за словами. И так не хватает времени порадоваться всему в жизни. Вот как с этим именем... Они могли бы вместе с удовольствием пробовать его на вкус.., но она любила брата и никогда не стала бы навязывать ему чудеса Бога милостивого, поэтому поспешно сменила тему:

- Нэнси так спешит навстречу будущему.

- В ее возрасте вполне естественно ждать будущего, - заметил м-р Кенинсби.

- А в нашем, - подхватила Сибил, - когда остается уже немного времени, о будущем как-то и не думается: настоящее вполне устраивает.

М-р Кенинсби чуть не сказал "Боже Милостивый", но совершенно с другой интонацией. Выждав пару минут, он продолжал:

- Знаешь, Генри предложил отвезти нас на своей машине.

- Ну что же, очень мило с его стороны, - отозвалась Сибил и дала вовлечь себя в разговор о том, что необходимо взять с собой в поездку.

В конце разговора брат неожиданно произнес:

- Да, кстати, отбери из коллекции карт самые интересные. Захватим их с собой, и каталог заодно. Особенно - ту колоду, которую мы как-то вечером смотрели. Нэнси просила. У этого старика, кажется, есть нечто похожее, они с Генри хотят сравнить. Обычные цыганские штучки! Но раз им нравится... Он обещал показать ей какие-то фокусы.

- Хочется верить, - заметила Сибил, - что она не станет демонстрировать их нам, пока не потренируется. Не то, чтобы я не люблю сюрпризы. Просто карточные фокусы и святость плохо совместимы.

- Святость! - насмешливо фыркнул м-р Кенинсби. - Это у Нэнси-то?

- Дорогой мой, она влюблена, - серьезно напомнила сестра.

- Ну, и при чем здесь святость? - торжествующе вопросил м-р Кенинсби и сполна насладился молчанием Сибил. А что она могла объяснить человеку, который не видит очевидной связи между любовью и святостью?

Нэнси не рискнула бы назвать "фокусами" то, что пережила этим вечером, хотя неделю назад, заговорив о картах, Генри воспользовался именно этим словом. До Рождества оставалось дней десять. За те две недели, что прошли после знакомства с коллекцией м-ра Дункана, карты не раз возникали в разговорах молодых людей. Нэнси в полной мере было свойственно любопытство молодости. Таинственные намеки Генри уже всерьез заинтриговали ее. Для начала Нэнси сама еще раз рассмотрела карты и перечитала их описание в каталоге, затем прочла статью "Таро" в энциклопедии, но ясности это не прибавило.

Этим вечером, уютно устроившись перед камином, она ласково теребила пальцы Генри, но вдруг повернулась и взглянула молодому человеку прямо в глаза.

- Генри, милый, в чем там все-таки дело с этими картами? Ты так многозначительно говоришь о них...

- Ничего удивительного, - согласился Генри. -Это очень важно, а насколько - возможно, будет зависеть как раз от тебя.

- Генри! Ты смеешься надо мной, да? Перестань немедленно, иначе я обижусь!

- Я могу перестать, но тогда ты так и не узнаешь, что потеряла, невозмутимо продолжал Генри.

Нэнси протянула к нему руки и трагическим голосом проговорила:

- О я несчастная! А если я сделаю вид, что и не хочу ничего знать, - как ты тогда будешь выглядеть? Нечестно пользоваться таким преимуществом.

- Если ты действительно не хочешь знать, - задумчиво проговорил он, - я наверняка не стану тебе ничего рассказывать. В этом-то все и дело. Ты действительно хочешь знать?

- Я открыла тебе сердце, а ты мне не веришь? возмутилась Нэнси. - Я уже час изнываю от любопытства, а тебе все мало? Или ты хочешь, чтобы я выпытывала у тебя это в постели? Между прочим, я этого терпеть не могу. Когда мы проходили в школе "Юлия Цезаря", там, помнится, была такая фраза:

"Портия - не жена Бруту, а шлюха". Эта Портия мерзкая маленькая тварь, она все из него вытягивала! Но я клянусь, что "вонжу нож себе в бедро", если ты мне не расскажешь, и умру, истекая кровью прямо на твои прекрасные брюки.