Марина Дяченко - Одержимая (Авторский сборник)

— Спасибо, — упавшим голосом сказала Ирина.

Снова ушла в комнату. Уселась за стол, положила перед собой фотоаппарат с темным размытым снимком.

— Это все, — тихо сказал демон.

— Что значит — все?

— Все о нем.

— Нереально, — сказала Ирина, бледнея. — Фотография?

— Перед тобой.

— Но это же несерьезно!

Дверь приоткрылась. Ирина схватила трубку, изображая разговор по телефону:

— Ты понимаешь, что это безнадежно?

Вика вошла в комнату со шваброй.

— Что с ним случится хотя бы? — прошептала Ирина, поворачиваясь к ней спиной.

— Он покончил… то есть покончит с собой.

— Как?

— Из пистолета.

— Что?!

— Ствол… — демон запнулся. — Огнестрел.

Ирина закрыла глаза:

— И что теперь?

Демон молчал. Ирина поглядела на него с подозрением; демон молчал, на лице его было выражение, которого Ирина не могла понять.

— Что теперь? — повторила она с нажимом; в поле ее зрения втерлась любопытствующая Вика.

Ирина торопливо нажала отбой — пока Вика не заметила, что разговор фальшивый.

— С кем это ты? — тут же спросила Вика.

— С Олегом, — призналась Ирина.

Викино любопытство скакнуло кроликом:

— С каким? То есть… ты извини, это не мое дело, конечно. Какие-то проблемы?

— Ты когда-нибудь читала Терри Пратчетта? — глядя мимо нее, отрешенно спросила Ирина.

— Кого?!

— Впервые слышу, — призналась Алина.

Она стояли в коридоре школы, у окна; из-за дверей соседнего класса слышался визг и звонкий мат пятиклассников в ожидании ботаники.

— Терри Пратчетт, — Антон вытащил книгу. — Здорово и… очень смешно.

— Комедия?

— Ну, не совсем… но смешно.

— Картинка прикольная, — она мельком глянула на книгу в его руках. У нее были странные глаза — они будто все время смеялись, и непонятно было, шутит она или говорит серьезно. У нее были терпкие духи, скорее женские, чем девичьи. Антону страшно хотелось прикоснуться к ее подбородку, покрытому еле заметным пушком. К насмешливому уголку рта.

— А хочешь… дам почитать? — Антон обомлел от собственной смелости.

Алина смотрела не него, прищурившись.

— Возьми, — он протянул ей книгу, заранее обмирая в предчувствии отказа.

Она, подумав, взяла книгу в руки:

— У меня, вообще, времени читать сейчас… не очень. Предки припахали с репетиторами.

— Так не торопись! Держи, сколько надо!

Она помедлила.

— Спасибо.

И засунула его книгу в сумку с учебниками, в сумку, пропахшую ее духами, рядом со своими учебниками, косметичкой, рядом со своим гребешком! Антон почувствовал, будто часть его перешла к девочке — и была принята с благодарностью.

— Очень смешная, — он улыбался до ушей и понимал, что это неприлично.

— Не думала, Нечай, что ты можешь быть такой позитивненький, — она разглядывала его с интересом. — Слушай, а что ты делаешь в субботу?

— Я?

— Это к тому, что собирается хорошая туса в хорошем месте. Могу сказать, чтобы тебя позвали.

— Нет, — Антон вдруг испугался. — Меня в субботу… не будет в городе.

— Дача?

— Ага, — Антон обрадовался.

Прозвенел звонок. Антон подхватил портфель, сделал шаг по коридору, вопросительно оглянулся на Алину.

— Ну и не поехал бы, — она улыбнулась с оттенком сочувствия. — Сказал бы родакам, пусть сами копают.

— Ну… я…

По всему этажу закрывались двери; только одна, в двадцати метрах, оставалась распахнутой: ее придерживал ногой Алинин одноклассник Пиня из одиннадцатого «Б».

— Все-таки подумай, — сказала Алина. — Туса будет приятная, чужих не зовем… Но насчет тебя могу договориться.

И расправила плечи, отчего ее грудь поднялась, как бушприт маленького и гордого корабля.

В конце коридора появилась пожилая дама с журналом наперевес:

— Звонок был минуту назад! Оглохли оба?

Алина улыбнулась Антону, кивнула и неторопливо ушла на свою геометрию. Ее одноклассник Пиня галантно пропустил даму вперед. Безо всякого выражения глянул мимо Антона, закрыл за собой дверь.

Антон постоял еще секунду. Потом нервно поправил очки и, как заяц, припустил вверх по лестнице.

Вика ходила по офису, то и дело всплескивая руками, будто собираясь улететь:

— Да что случилось, Ир? Кто он такой, вообще, этот Олег, и мы же не так планировали!

— Извини, — она торопливо переодевалась в комнате с черепом, вместо длинного платья натягивая джинсы и блузку. — Потусторонние силы дали мне понять, что сегодня работы больше не будет.

— А завтра? Клиенты на завтра, мы же не можем их отменять!

— Завтра? — Ирина, будто невзначай, глянула на демона. — Я проконсультируюсь с духами.

— Заодно скажи им, что завтра у тебя два приема с приворотом, и еще заговор на супружескую верность! И еще скажи своим духам, что если этих клиенток завтра не принять, они уйдут к конкурентам!

— Давай решать проблемы по мере их поступления, — Ирина широко улыбнулась. — До встречи, Викуль.

В мужской раздевалке, где пахло резиной и носками, неожиданно сделалось очень тесно. Антон безнадежно посмотрел направо, налево; противная тяжесть в животе и слабость в коленках мешали сосредоточиться. Теперь он понял, почему ребята из его класса не спешили входить в раздевалку — чего-то ждали снаружи, пили воду, делали вид, что заняты.

Предатели.

В раздевалке собрались пацаны из класса «Б». Человек пять Пининых дружков взяли жертву в кольцо, прочие, не столь боевые, сидели на скамейках вдоль стен, неторопливо меняя обувь.

Пиня смотрел, прищурившись, сложив руки на груди, вроде бы ни к чему не причастный. Учителя обожали Пиню и считали интеллектуалом; на общешкольном собрании математичка говорила, чуть не захлебываясь: «Одиннадцатый „Б“ — такой сильный класс! Такой дружный, сплоченный класс! У ребят такие достойные лидеры!»

— Ты что ей дал? — губы достойного лидера едва шевелились.

— Книжку, — сказал Антон, пытаясь заставить себя разозлиться, но не чувствуя ничего, кроме страха и стыда. — А что?

— Какую книжку?

— Терри Пратчетта, — Антону не следовало отвечать, но он не смог вовремя остановиться.

— Идиот, — Пиня легонько сплюнул ему на лацкан. — Ты бы еще Паоло Коэльо ей притащил.

— А что?!

Пиня подловил его на движении и молниеносно схватил за нос, будто тисками. Антон попытался оторвать от себя его руку — очень твердую, уверенную, мускулистую; пальцы на носу сжались сильнее. Антон задергался: унизительно и очень больно.

— Засунь свои книжки себе в жопу, — сказал Пиня. — Еще раз подкатишь а Алине — яйца оторву. Понял, очкарик?

— Очкарик, — сказал демон. — Это особая примета.

Ирина сидела перед монитором, на который была выведена темная фотография. Сейчас, при внимательном рассмотрении, ясно видна была дужка очков за ухом сидящего.