Виктор Колупаев - Фильм на экране одного кинотеатра

- Один билет! - с хрипотцой в голосе сказал он.

Видя такую поспешность, человек шесть-семь, только что вошедших и начавших было отряхиваться, не раздумывая, образовали очередь за Петром Петровичем. Кассирша синего зала даже просунула голову в окошечко, чтобы получше рассмотреть это чудо.

- На четырнадцать десять? - чуть испуганно спросила кассирша зеленого зала.

- Да! - коротко, но с некоторым нажимом ответил Непрушин, схватил билет, сдачу и бросился к билетерше.

Что его несло? Что несло его еще раз со стороны посмотреть на самого себя? Ведь только тоска и безнадежность были оставлены ему в удел...

Билетерша посмотрела на Непрушина с явным сочувствием.

- Не началось? - с испугом спросил Непрушин.

- Нет, - вежливо ответила женщина и немного приосанилась. Даже платье на ней стало сидеть опрятнее и красивее. - У нас после третьего звонка начало.

- Ага, - сказал Непрушин облегченно. - Это хорошо, что после третьего...

- Хорошо, - согласилась женщина и быстрым жестом исправила прическу. Вам понравилось?

- Разве это может кому понравиться?

- Вчера вот на два сеанса вообще ни одного билета не продали.

- Бывает... Так, значит, после третьего?

А у кассы зеленого зала уже вытянулась цепочка человек в двадцать.

Билетерша, удивленная и даже как будто чем-то обрадованная, отрывала корешки билетов. Двери в зал распахнулись, и Непрушин, кивнув женщине, побежал занимать место. Титры, титры бы только не пропустить! Он нашел свое место посреди ряда прямо перед проходом. Никогда в жизни ему не доставались такие хорошие и удобные места. И ничья голова впереди мешать не будет.

Человек пятьдесят зрителей свободно разместились в пятисотместном зале. Свет начал меркнуть. Сначала показывали журнал "Сибирь на экране" за март месяц, "линейку готовности", последние массовые лыжные кроссы, хор завода режущих инструментов.

А вот пошли и титры. Так. В главной роли... Кто же в главной роли? Кто в роли? Петр Петрович Непрушин... и далее ничего, пропуск, многоточие! Маргариту Непрушину вот кто-то играет, и Половинова, Цельнопустова, то есть, в действительности. А самого Непрушина?! Что за фокус, растерянно подумал Петр Петрович, это же издевательство! Никого, видимо, и не интересует фамилия артиста. Всем все равно. А вот ему нет. Даже тут на Непрушина свалилась очередная нелепость.

Ну хорошо. Играй, играй, уже злорадно подумал Непрушин, посмотрим, что у тебя получится. А ничего путного у тебя не получится. Потому как тряпка, размазня, ошибка природы. Убивать таких рохлей надо... при рождении... Сейчас вот Половинов, Цельнопустов то есть, первый раз придет к нему домой и как барии развалится в кресле. Играй, играй! Да я бы его попер, так что только пыль столбом. Уже тогда все ясно было, но неудобно, нетактично... А он носки мои носит, галстук... Нет, сейчас бы дал ему хорошенечко.

А Непрушин на экране словно прочел мысли Непрушина, сидящего в зале, схватил Половинова, то есть Цельнопустова, за шиворот, выволок из кресла и встряхнул.

- Ты че? - удивился Поло... Цельнопустов.

- Это кресло для Варвары, - спокойно пояснил Непрушин.

- Для какой такой Варвары?! - завопил Пол... Цельнопустов. Это он страх нагонял на хозяина квартиры. - Знать не знаю никакой Варвары! Маргаритой твою жену зовут!

- Для кого - Варвара, а для кого - Маргарита, - лениво сказала жена Непрушина, подводя брови черным карандашом.

- Нет, Варвара! - упорно повторил Непрушин. - А ты никакой не Половинов, а Цельнопустов! Цельнопустовым был, Цельнопустовым и останешься!

- За оскорбление, знаешь, че бывает? - спросил Половинов-Цельнопустов.

- Знаю, - вдруг сник Непрушин. - Я не ответственности боюсь, я вас боюсь, подлости вашей, бессовестности боюсь.

- Да поддай ты ему как следует! - выкрикнули в зале.

- И никуда он жаловаться не пойдет! - пообещал кто-то еще. - Вот ведь скотина!

- Ты, Петруша, жизни-то ведь не знаешь, - лениво сказала Варвара-Маргарита. - Ты ведь не от мира сего... Другим жить не мешай...

- Да разве жизнь у вас? - возопил Непрушин.

- А у тебя? - нехотя спросила Варвара-Марга...

- Нет у меня жизни, - согласился Непрушин.

- Нет, - подтвердила Варвара-Ма... - И не путайся под ногами у других... Ты прогуляться-то, Петруша, не хочешь ли?

- А! - с отчаянием сказал Непрушин. - Делайте, что хотите. Только учтите, что никакие вы не Маргарита и Половинов, а Варвара и Цельнопустов. Это уж я точно знаю. - И ушел, даже не хлопнув дверью.

- Ну и дурак! - раздалось в зале. - Вот дурак!

Дурак, согласился Непрушин, всю жизнь дураком был. Ведь не встряхнул тогда Цельнопустова, не схватил его за шиворот, а даже спичку поднес, чтобы Цельнопустов прикурил свой неизвестно откуда берущийся "Филипп-Морис". Цельнопустов тогда еще немного покуражился, словно не замечал, что огонь подбирается к чуть вздрагивающим пальцам хозяина квартиры, мужа Варвары.

Вот как оно было на самом деле...

А тут кино!

Но... но ведь и в кино, на предыдущем сеансе, все было как в нелепой жизни Непрушина! Что же это?!. Кусок ленты пропустили? Так нет. Дубль, может, какой нечаянно вклеили? Петр Петрович настороженно уставился в экран.

Господи боже мой! Кинофильм чем-то изменился! Невозможно, а изменился. И Цельнопустова уже в основном называли Цельнопустовым, а не Половиновым. И если иногда и путались, то тут же извинялись. А сам Цельнопустов один раз даже крикнул на Варвару: "Никакая ты не Маргарита! Варвара ты обыкновенная!" На что, впрочем, Варвара нисколько не обиделась.

Ну дела! Дела, да и только!

Что-то еще происходило на экране, но уже совсем не так, как на предыдущем сеансе.

Что-то закипало в Непрушине на экране, хотя и не прорывалось больше наружу. Что-то закипало и в Непрушине, сидящем в зале.

Зрители расходились слегка возбужденными. Обсуждали увиденное, пытались понять замысел режиссера.

- Модернизм, - говорил кто-то. - Сейчас модно ставить модернистские фильмы.

- А кто режиссер? Малиновский?

- Малиновский, наверное. Кто же еще? Или Иванов-Ивановский.

- Многое все же непонятно.

- Тут надо раза два посмотреть. Фолкнер ведь, к примеру, как отвечал тем, кто не понял его роман "Шум и ярость"? Читайте, мол, дорогие товарищи, второй раз. А если снова не поймете, то и третий. Вот так!

- И с именами какая-то путаница. То Маргарита, то Варвара.

- Не-ет. Это не путаница. Это прием такой. Она то Маргарита, когда с Половиновым...

- С Цельнопустовым...

- С Половиновым... То Варвара, когда с Непрушиным. Этим как бы раздвоение характера режиссер подчеркивает.

- Надо бы еще раз посмотреть. - Это сказал уже кто-то третий.

- А что... Погода мерзкая. По телевизору ничего интересного. Пошли?

- Пошли.

Ну уж нет, думал Непрушин, они ведь думают, что я полнейший идиот, что мне жизнь не в жизнь, если по морде не дадут, в душу не плюнут. Они ведь что? Они ведь безнаказанность свою чувствуют. Проглотит Непрушин, все проглотит! При нем что хочешь делай! Его в любую дыру сунуть можно, куда больше никто не полезет. Непрушин - сплошной комплекс неполноценности и вечной неосознанной вины! Да... Опустился, сдался, со всеми согласился... Да только не со всеми. Не со всем! Есть еще искра божия в душе. Ведь больно ей, родимой, больно. Вечно, что ли, носить эту боль?!