Виктор Колупаев - Качели Отшельника

В это время с противоположной стороны несколькими выстрелами Свен прожег в пластике дыру, достаточную для того, чтобы в нее смог пролезть человек. Винтолет снова поднялся на несколько метров, и Свен втянул Вирта в кабину.

Через минуту Генри был внутри купола, а Свен остался ждать в машине, держа наготове бластер, потому что слизистые мешки начали подпрыгивать вверх.

– Оза! – сказал Генри, ласково дотронувшись пальцами до ее лица. – Почему ты молчишь? Разве ты не рада? Почему ты молчишь? Что здесь произошло?

– Я ждала, – сказала женщина, – что сюда кто-нибудь придет. Стап, уходя, пообещал, что сюда кто-нибудь все равно придет.

«Оза ждала ребенка,– подумал Свен. – Неужели Генри не замечает, что у нее вполне нормальная фигура?»

Но Генри заметил. Заметил еще раньше, когда увидел ее прилипшей к стене купола.

– Оза, что случилось с нашим ребенком?

– Не понимаю, – сказала женщина.

– Что с тобой?

– Со мной? Ничего. Я очень долго ждала вас. Одна. Когда Стап уехал, он заварил входную дверь снаружи, чтобы в минуту отчаяния я не могла выйти и покончить жизнь самоубийством.

Но у меня и не возникало таких мыслей. Я наблюдала за ползунами и мешками.

– Оза, когда ушел Стап? На чем он ушел?

– Пять лет назад. Он был очень добр ко мне.

– Как пять лет?

– У меня все записано. Мы поддерживали с ним связь около часа. Потом он замолчал. Я думаю, он умер.

– Оза!

– Не-ет. Я не Оза. Она умерла восемнадцать лет назад. Я ее даже и не помню. Я покажу вам, где ее похоронили.

– Оза, что с тобой? Очнись! – Генри тряхнул хрупкую фигурку за плечи, но она сняла его руки со своих плеч и сказала:

– Стап говорил, что Оза все время кого-то ждала.

– Кого?

– Генри Вирта… Он говорил, что она очень ждала.

– Я – Генри Вирт. Я понимаю, ты устала за эти дни. Это, наверное, были ужасные дни. Но теперь все кончилось. Очнись! Оза! Встряхнись! Мы полетим на Центральную. Оза, не смотри на меня так.

– Я уже говорила, что я не Оза. Меня зовут Сеона.

– Сеона? Но ведь именно так мы хотели назвать свою дочь! Оза, ты немного больна. Но это скоро пройдет. Нам нужно торопиться. Скоро зайдет солнце. Что ты хочешь взять с собой?

– Солнце? Нет, оно зайдет еще не скоро. Оно зайдет через полгода. Я читала в книгах, что солнце садится каждые двадцать четыре часа. А когда оно садится, все люди ложатся спать. Но здесь все по-другому. Здесь день длится полтора года. Смешно, правда? День больше года. А потом на полтора года наступает ночь, и здесь все замерзает… и темнота. После этого ползуны и мешки кажутся такими приятными. Хочется поиграть с ними. Да, ночью мне было иногда плохо. Особенно когда уехал Стап. Бедный, он погиб через час. Я так думаю.

Генри умоляюще повернулся к Свену, как бы говоря: «Не обращай внимания, это она так». Свен так же молча кивнул ему, что означало: «Хорошо. Садитесь в машину, и полетим назад».

– Что ты хотела взять с собой, Оза? Мы сейчас полетим.

– Сеона…

– Ну хорошо. Сеона. Так что же?

– О, я хотела бы взять все. Ведь у меня на Центральной нет ничего. Я там ни разу не била. А мне всегда так хотелось побывать там. Но я не буду брать много, ведь вы, наверное, спешите? Несколько платьев. Хотя нет, они все равно уже износились. Я возьму вот эту книгу, комбинезон. Он еще почти новый. А тебе Стап просил передать вот это, – она сняла с руки кольцо, у которого вместо камня было небольшое, на одну минуту разговора, запоминающее устройство. Это кольцо Генри когда-то сам подарил Озе. – Стап сказал, что это очень важно. И еще, пожалуйста, поднимите вот этот чемодан. В нем записи некоторых приборов и просто бумаги. Он стоит запечатанным столько лет, что я не верю, будто его когда-то открывали. Но Стап сказал, что это будет интересно людям, которые сюда придут.

Генри поднял ящик, поднес его к стене и передал Свену. Потом повернулся к Озе. Как она изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз! Она стала совсем худая. И черты лица слегка изменились, заострились. Что она ему тут наговорила? Ведь это значит, что она сошла с ума… Бедняжка. Сколько нужно пережить, чтобы это произошло?

– Оза… Сеона, ничего не бойся, – он прижал ее к своей груди. – Все будет хорошо.

– Я не боялась и раньше. Я всегда ждала людей. А теперь, когда вы пришли, я совсем ничего не боюсь.

Они подошли к проему в куполе. Генри осторожно поддерживал хрупкую фигуру Озы-Сеоны. Сердце его и радовалось и разрывалось от горя на части.

– Свен, помоги ей, – сказал он. Но Свен и без того уже протягивал руки, чтобы принять женщину.

Когда винтолет оторвался от купола, Генри схватил огнемет и выпустил весь запас горючей жидкости по копошащимся внизу ползунам и мешкам.

– Зря ты это, Генри, – сказал Свен.

– Знаю, – коротко ответил Вирт.

– Да, это вы зря, – сказала Оза. – Они столько лет развлекали меня.

– М-мм, – замычал Генри и сжал голову руками.

Внизу снова расстилалась ненавистная грязно-зеленая сельва.

Свен вел винтолет на предельной скорости. Надо было скорее добираться до Центральной. Они и так опаздывали на два часа к сеансу связи. Эрли и Ник сейчас думают черт знает что.

– Что же здесь все-таки произошло? – спросил Генри. У него язык не поворачивался называть ее Сеоной.

– Я этого не знаю. Это было еще до меня. Но Стап рассказывал, что была буря. Страшная буря. И сельва прорвалась к нам. Их тогда на базе было четверо. Пилот Юргенс погиб сразу. Они даже не могли вытащить из вин-толета его останки. Потом умерла Оза, – при этих словах Генри сжался в комок. – Выл еще один человек. Его звали Вытчек, но я его тоже не помню. Он сказал, что тело Озы будет похоронено по-человечески, что ползунам до него не добраться. И они похоронили ее. Только после этого Вытчек уже не вернулся. Стап не смог сдержать ползунов. И мы остались вдвоем. Потом ушел и Стап. Он хотел прорваться к Центральной. Лучше бы он ушел зимой. А он ушел в самый разгар лета, когда солнце уже полгода не заходило за горизонт.

– Опять солнце, – прошептал Генри.

– Возьми себя в руки, – тихо сказал ему Свен.

– Да, солнце…

Через минуту Свен сказал Генри:

– Между прочим, солнце за эти четыре с половиной часа действительно не сдвинулось с места ни на йоту.

– И ты тоже, – устало прошептал Генри. – Но у тебя-то на это нет причин.

– Можешь убедиться сам.

Но Генри не сдвинулся с места, только крепче прижал к себе Озу.

– Как приятно тепло человеческого тела, – сказала она.

Винтолет приближался к полупрозрачной пелене воздуха.

16

Эрли бежал по кольцевому коридору, когда впереди раздался выстрел. Стреляли в отсеке связи. Там находилась только Эва. Неужели она не выдержала?

Эрли подскочил к двери и остановился. В двери зияла дыра, противоположная стена коридора тоже была разворочена. Эрли осторожно потянул ручку двери. В отсеке было тихо. Он осторожно сделал шаг вперед и сказал шепотом: