Виктор Колупаев - Защита

- Не надо, - слабо попросила она.

- Хорошо. Не буду. Но почему вы не ответили? Нет или да. Все равно. Вы получили письмо?

- Получила. И хотела ответить... Я ответила, только не отправила.

- Почему?

- Не знаю... Так...

- Чего-то боялись?

- Боялась? Нет. Я теперь ничего не боюсь.

- Тогда почему?

- Не знаю.

- Покажите ответ.

- Зачем? Вы ведь и так нашли меня,

- Извините, - сказал он. Они оба молчали, разглядывая носки своих туфель.

- Покажите, пожалуйста, это письмо.

- О, господи, ну зачем вам оно? - тихо сказала она, но все же раскрыла сумочку и вынула оттуда конверт. Он был надписан и заклеен.

- Можно мне распечатать? - спросил Григорьев.

- Да.

Он разорвал конверт. Вынул сложенную вдвое половинку листа из ученической тетради, на которой было написано: "Меня можно встретить..." и дальше перечислялись: гостиница, корпус института, где проходили курсы, кинотеатр... и время... Много, много цифр. Она писала, что он может встретить ее и утром, и вечером, и днем. И места встреч, и время, все было тщательно перечислено. Внизу стояла дата. Она написала ответ еще семь дней назад, как только, наверное, получила его отчаянное письмо.

- Подарите мне это, - попросил он.

- Нет, - сказал она и взяла из его рук листок.- Вы прочли. Теперь оно не нужно.

- Я хотел бы что-нибудь сохранить на память.

Она только покачала головой, мелко-мелко разорвала лист и выбросила клочки в урну.

- Мне надо идти, - сказала она.

- Да, да. Конечно. Но... но я еще увижу вас?

Она пожала плечами:

- Ну зачем? Зачем?

- Не знаю.

"Ну скажи же, - молил он, - чтобы я пришел вечером! Будем бродить по вечернему Марграду. Зайдем в какое-нибудь кафе. Будем сидеть и рассказывать друг другу сказки. Мне и нужно-то всего - видеть тебя. А зачем мне это нужно, я не знаю. Может, тебе захочется узнать, как там, у нас, в Усть-Манске, спросить про свою дочь. Я ведь видел ее. Только я к ней не подходил, потому что она была с бабушкой, а бабушка не должна знать меня. Никто ведь не знает, что мы чуть-чуть знакомы с тобой..."

Она странно на него посмотрела. А он ничего не понял в ее взгляде. Они молчали. Нужно было разойтись или что-то сказать. Лучше разойтись. Она сказала:

- У нас с гостиницей ерунда получается. Сегодня придется что-то делать, просить, чтобы оставили еще на несколько дней, или искать новую.

- Я помогу вам.

- Нет-нет. Нас ведь трое. Что-нибудь придумаем.

- Значит, я вас больше не увижу?

- Не знаю. Наверное,- произнесла она тихо, глядя в сторону, потом резко вскинула на него взгляд своих больших глаз: - Ах, вся эта история не стоит выеденного яйца.

Она все смотрела на него, отталкивая и притягивая одновременно.

- Да,- сказал он.- Для вас это все, наверное, действительно не имеет значения.

- Я устала,- сказала она.- Я пойду. Я уже и так опоздала.

- Идите,-кивнул он.

Она пошла не оглядываясь.

- Катя! Я видел перед отъездом вашу дочь. Она здорова. У нее все хорошо..

Она остановилась, обернулась.

- Правда?! Это правда? А мне снилось, что она заболела. Я хотела уехать...

- Она здорова.

- Спасибо, Санчо.

Она снова совладала с собой, пошла и оглянулась уже на ступенях. Наверное, в это мгновение ему нужно было подбежать, и все было бы хорошо...

18

Бакланский на всякий случай составил схему нелепостей, которые нагородили Григорьев и Данилов. Он еще припомнит им путаницу с подключением, сунет в нос им эту бумажку! Своим работникам таких вещей прощать нельзя.

Наступило время обеда, и вся комиссия отправилась в соседнее кафе. Бакланский отправил и Данилова, но сам остался. И пока они обедали, он еще раз облазил машину и все проверил, прокрутил, пока не успокоился. Нет, товарищи члены комиссии, здесь комар носа не подточит! Придется все-таки вам подписать акт!

Через час члены комиссии начали собираться.

- А погода-то разгулялась, - сказал Данилов.

- Что? Погода?- переспросил Бакланский. - Я вам с Григорьевым покажу погоду! Своих забудете!

- Да я так,- сконфузился Данилов.

- Нет, погода, что ни говорите, сегодня прекрасная,- сказал Карин.Солнце, и не очень жарко. Самая хорошая для работы.

- Ну что ж, я рад, - сказал Бакланский.

- Что-нибудь еще нашли? - поинтересовался председатель комиссии. -Жаль, что заминка произошла.

- Очень жаль, - согласился Бакланскйй. - Тут, Анатолий Юльевич, элементарная ошибка получилась. Не спали наши товарищи две ночи, вот н напутали немного. Я уже все сделал как требуется.

В помещение вошел Григорьев. Он негромно поздоровался со всеми. Бакланский косо взглянул на него и отметил, что тот сегодня какой-то легкий, пустой, что ли, выжатый. "А был весел,- подумал он, вспомнив телефонный разговор.- Впрочем, я тогда тоже был весел..."

Бакланский подошел к Григорьеву и сказал:

- Твои похождения интересуют меня постольку, поскольку от них, видимо, зависит твое поведение на защите. Будь добр, помогай мне. Вы тут с Даниловым такое напороли! И из-за этого могла сорваться защита. Перестань быть младенцем.

- Я не младенец и похождениями не занимаюсь, А что касается сомнительного направления нашей работы, то его защищать я не намерен.

- Опять за свое! Зря я тебя вызвал. В Усть-Манске ты никогда не возражал.

- Прозреть никогда не поздно.

- Прозреть! Слово-то какое! Да за одно то, что вы тут с Даниловым натворили, вас нужно гнать в три шеи.

- Ну так гоните...

А Данилов стоял в стороне. Лучше сейчас на глаза Бакланскому не попадаться. Все равно в Усть-Манске отметит чем-нибудь: или выговор объявит, или премию урежет.

- Виктор Иванович! - позвал Бакланского Согбенный, и тот отошел от Григорьева.

Александр постоял один, потом подошел к Данилову:

- Что мы тут с тобой напутали?

- А! Это все я. Ты же входом и выходом машины не занимался... Не волнуйся. Только я виноват. Но сейчас объяснять ему просто страшно. Когда до выговора дойдет, я все и скажу.

- Не волнуйся, Толя. Мне выговор тоже обеспечен.

- За что?

- За поздно проснувшуюся совесть.

К ним подошел Карин.

- Разлад, я смотрю, в святом семействе, - сказал он.- И не на шутку.

- А, - махнул рукой Григорьев. - Тут вряд ли что можно изменить. Ну вот вы, например, вы же прекрасно понимаете, что путь, выбранный нами, может привести только в тупик.

- Я это знаю, - спокойно согласился Владимир Зосимович.

- А если знаете, то почему молчите?

- Но ведь и вы, Александр, знали это. Возможно, раньше меня.

- Скорее догадывался, но интересно было работать. Собирать из кубиков небоскреб. Соснихин и Бурлев - те пытались что-то изменить, но Виктор Иванович их быстро взнуздал. Я дозрел здесь, в Марграде. Кстати, не без помощи своего странного телефона.

- То есть - однофамильца!

- Вряд ли просто однофамильца. Я понял, почему Бакланский за меня схватился, когда я заикнулся о поездке в Марград. Ведь он думал, что я совершеннейший дурак, у которого только баба на уме. А поэтому, как попугай, буду повторять все за шефом и, где надо, голосовать обеими руками.