Алексей Иванов - Охота на большую медведицу

— А дети долго и бесплодно гадали, что же такое приключилось с этой странной катапультой?

— Может, мы их отстрелили? — задумчиво спросил Артем.

Милора, рассвирепев, только дергала дверь за ручку. Пираты, то и дело застревая, ползли к выходу по тесным трубам, а дети все искали объяснение таинственному грохоту в катапульте. Воздуховоды вывели беглецов в узкий тамбур между стенкой коллектора и глыбой редуктора. Катарсис сгрузил ослабевшего маэстро на пол и сказал:

— У вас что-то волосы заснежило… Андраковский вяло провел рукой по голове — ладонь осталась сухой.

И тут раздался торжествующий вопль:

— Ага! Вот они!

Маэстро вскочил, как пружина, вмиг превратившись в нервическое, дикое существо с расширенными зрачками. Катарсис зарычал и метнулся за какое-то укрытие, выставив бластер.

— Старина! — чуть не плача, закричал маэстро. — Я больше не могу! Спаси меня, ради бога!

— Уходи! — заорал Катарсис и пальнул в потолок. — Уходи отсюда, уходи в мастерскую! Бомбар, тащи его! Катарсис открыл беспорядочный, но ураганный огонь.

— Только не по детям! — тонко крикнул Андраковский, но тут Бомбар сгреб его, взвалил на плечо и поволок.

Они убегали, путая следы и все более запутываясь сами. Не выпуская маэстро, Бомбар прыгал в лестничные пролеты, карабкался по шахтам лифтов и трижды пролезал сквозь ледяные чрева рефрижераторов. В районе малой обсерватории их догнал Катарсис, но снова отстал, воздвигая баррикаду. Они пронеслись по пустой, как стадион, десантной палубе, где в выпуклых иллюминаторах ночными эскадрами горели звезды, проникли в черный, мрачный, глубокий трюм, набитый полумертвыми машинами, и протиснулись вдоль пластин большого аккумулятора, где Катарсиса так трахнуло током, что он разучился произносить гласные звуки. Но все уловки были бессмысленны.

— Значит, так, — сказал Даниил, когда Катарсис прекратил истребительную лавиноподобную пальбу и умчался вслед за маэстро. — Куда он крикнул-то? В мастерскую, да?

В отсеке было тихо, только звонко капал расплавленный металл. Милора и Артем осторожно выглянули из своих убежищ.

— Там и встретим, — решил Даниил.

Через полчаса дети вошли в мастерскую.

Никого.

В то же самое время Аравиль Разарвидзе, сидевший в своей яме, перестал скрипеть зубами и кричать в пустоту над головой, вытащил бластер и приметил один из углов шахты, чтобы расплавить лучом пол и выбраться на нижнюю палубу.

Дети прошлись по мастерской.

— И спрятаться-то негде, одни картины… — проворчал Даниил, оглядываясь.

— В каких мирах они столько награбили? — печально спросил Артем, переходя от одного полотна к другому.

— Тогда сделаем так, — решил Даниил. — Мы поставим у входа большую картину и прицепим к ней сзади инфразвуковую мину. Пираты придут — хвать за картину, тут-то она и сработает. Они сразу упадут в обморок, мы выскочим из засады и свяжем их. А, какова идея? Милора, давай быстро на катер за миной!

Милора, согласившись, молча вышла из мастерской.

— А картина-то ведь погибнет, — укоризненно сказал Артем.

— Выберем которая похуже, — ответил Даниил и прошелся по мастерской, прицениваясь. — Вот эту, например.

Он вынул старое полотно «Я нашел в своей груди маскон».

— Чушь какая-то, — резюмировал Даниил, еще раз оглядев картину. — Ничего не понятно.

И он потащил ее к проходу.

А пираты в это время, сами не зная для чего, устало брели к мастерской.

За пять минут до их появления вернулась Милора. Даниил быстро укрепил мину, завел взрыватель, и дети побежали прочь.

Лишь только они скрылись за поворотом, в коридор вошли Андраковский, Катарсис и Бомбар.

— Кжтс жв, — сказал Катарсис. — Здсь нет.

Он толкнул дверь.

Посреди мастерской одиноко торчала картина. Остальные были сдвинуты к стенам и навалены друг на друга. Катарсис и Бомбар посторонились, пропуская маэстро.

— Хозяйничали… — прошептал Андраковский, нервно передернув плечами, и направился к картине.

Он взялся за раму, и, едва он шевельнул полотно, рявкнул взрыв. Разорванная на лоскутья картина стаей птиц взлетела к потолку, а сам маэстро, разинув рот и вытаращив глаза, сел на пол и без звука повалился.

— Ы! — вскрикнул Бомбар от инфразвукового удара по голове.

Катарсис чуть присел от неожиданности и только дернулся на помощь маэстро, как услышал за спиной:

— Руки вверх!

В проеме входа стоял беспощадный Даниил. Катарсис медленно развернулся, и бластер со стуком выпал из его рук.

— Руки вверх, — повторил Даниил.

Катарсис понял, что это конец.

Самый настоящий.

Маэстро конвульсивно шевелился на полу.

— Руки вверх, — в третий раз сказал Даниил и улыбнулся — искренне и отнюдь не злорадно.

И вдруг за спиной Даниила на потолке с треском лопнул пластик, брызнул яростный луч, и раскаленная, оплавленная квадратная пластина, вывернувшись, полетела вниз. Черное как ночь, закопченное существо вывалилось из дыры, рухнуло на пол и тотчас вскочило, но за мгновение до этого Даниил развернулся лицом к неведомой опасности.

Катарсис остолбенел, а существо, взметнув хлопья сажи, завопило, словно паровоз:

— Шайтан подери все эти звездолеты вместе с пиратами, где все шиворот-навы..!

Катарсис икнул и в великолепном прыжке достал ногою дверь мастерской. Дверь отскочила от стены и, точно громовой аплодисмент Случаю, захлопнулась, сотрясая косяк. Катарсис рванул запор.

Даниил метнулся к двери и стал колотить в нее кулаками.

— Что вы наделали! — с отчаяньем крикнул он Аравилю. — Они опять ушли!..

— Послушай, дорогой! — взъярился Аравиль. — Я говорю, что хватит с вас пиратов! Домой на катер, бегом! Слышите, а?!

Катарсис под ругательства Аравиля побежал к Андраковскому. У маэстро из ушей текла кровь. В каком-то бреду, сжав в кулаке обрывок картины, он шептал, ворочаясь и силясь встать:

— Уходите, уходите, боже мой, как я хочу, чтобы вы ушли, глупые, неразумные дети Земли… Я не могу играть с вами в эту игру, это очень страшная игра, не надо играть в эту игру, кто научил вас этой игре?..

Катарсис присел рядом и, отлично выговаривая гласные, сказал:

— Они уходят, маэстро, успокойтесь, они уходят. Они больше не будут стрелять в вас и рвать ваши картины…

Пираты крались за Аравилем Разарвидзе, который конвоировал детей к катеру. Они сами, своими глазами должны были увидеть, что дети покинули борт станции. Андраковский крался самым последним. Любой шорох, неловкое движение, бегущая тень на стене дергали за нервы несчастного маэстро, и все его тело казалось разлаженным механизмом: то тряслись руки, то вздрагивали плечи, то прошибал пот — покоя уже не было. Аравиль Разарвидзе смутно чувствовал, что пираты где-то рядом, но неведомая интуиция подсказывала ему, что пока ожидать нападения нечего. Дети же шагали угрюмо и мрачно, придерживая болтающиеся на ремнях тяжелые боевые бластеры.