Алексей Корепанов - Две стороны неба

- Моя совесть! - вскинулся О'Рэйли. - Мне больно все это видеть! И я взываю: опомнитесь, перестаньте убивать друг друга! Повторяю, наша сила в единстве. - Он отдышался, вытер платком лоб. - Раньше мы собирались в кинозалах, ресторанах, но потом почему-то разбрелись по тесным каморкам и начали ненавидеть друг друга...

- Потому что опостылели друг другу! - крикнул Луис Мариньо. - Мне лично, мистер, до смерти опостылела твоя рожа.

- Господь бог наш призывал любить друг друга, - тихо промолвил О'Рэйли.

- То-то в него и насажали гвоздей, - мрачно сказал Малютка Юджин. - А живучий ведь, сволочь, был! - неожиданно восхитился он и замотал головой.

- Надо бы попробовать на мистере проповеднике! - развеселился Эрих Майер и оттолкнул плечом спящего Каталинского. - Интересно, сколько он протянет?

Братья Мариньо засмеялись. О'Рэйли прикрыл глаза и терпеливо ждал.

- У меня есть предложение, - сказал он, когда братья успокоились. Что если нам возродить прежние хорошие традиции и опять собираться? Посидеть, послушать музыку, потанцевать, поговорить, выпить немного вина, наконец!

- А потом парни напьются и начнут драться или приставать к дамам! возмущенно ответила Анджела Макдивитт.

- Или и то и другое вместе! - неприятно засмеялся Антоневич.

- Смотри-ка, а ведь помнит! - закричал Луис Мариньо, возбужденно хлопая себя по коленям. - Небось, понравилось?

- Ну вот! - Анджела Макдивитт раскраснелась от возмущения. - Они даже трезвые не могут вести себя прилично.

- Но-но, сволочь! - рявкнул Малютка. - Ты чего людей оскорбляешь? Может, повторить?

Миссис Анджела заплакала от негодования и шариком покатилась к двери. Следом за ней, неловко поклонившись, засеменил Джеймс Макдивитт.

- Мальчики! - сонно сказала Женевьева. - Разве так можно?

Малютка развел руками.

- А мы что? Чистую правду. Ничего, кроме правды. Не нравится - пусть катится!

- Сама прибежит, - добавил Луис Мариньо.

- Ну ладно, я потопал, - Малютка встал. - Похмелиться надо. Скажу я тебе на прощанье, мистер проповедник, вот что: зря глотку дерешь. Как жили, так и будем жить, а кому не по нутру - может удавиться.

- Правильно! - поддержал его Луис Мариньо и тоже встал.

- Мистер О'Рэйли, когда же вы осчастливите, наконец, своей любовью нашу кроткую мадемуазель? - спросил Витторио из-за спины брата, указывая пальцем на бесстрастную мадемуазель Эмму.

О'Рэйли чуть не свалился с кафедры. Он часто заморгал, силясь что-то сказать, но у него ничего не получалось. Малютка Юджин и братья Мариньо шумно пошли к двери, за ними направились Эрих Майер и Эдит. Громко заплакал ребенок миссис Фелпс и все молча начали расходиться.

- Как же насчет того, чтобы собираться вместе? - вытянув шею, закричал О'Рэйли.

Ему никто не ответил.

"Все бесполезно, - думал Роберт, шагая по коридору от Круглого зала. - Каждый сам по себе и никакие мы не братья, и в целое нас не объединить, потому что слишком призрачна цель, ради которой нам нужно объединяться. Да, мы еще поборемся, мы еще покажем зубы, но приведет ли это к чему-нибудь? Как сказала Гедда: Кунсткамера? Сборище уродов человечьих... Может быть, она и права..."

Люди растекались по боковым коридорчикам, спускались и поднимались по лестницам, исчезали в полумраке. Неясный шорох шагов утонул в тишине коридоров. Захлопали двери каморок - и все стихло.

Роберт остался один. Над головой проплывали тревожные синие огни. Змеиное тело коридора обманчиво сулило дорогу в бесконечность, а на самом деле замыкалось кольцом, в котором бесполезно искать конец и начало.

"Вот здесь я нес Софи", - думал Роберт и руки его напрягались, вспоминая тяжесть ее тела. Да, Софи неожиданно оказалась очень тяжелой, будто в ее грудь впились не две маленькие пули, а огромные мраморные ядра, которыми когда-то стреляли пушки Оттоманской империи. Бледные губы Софи были открыты, она прерывисто и хрипло дышала. Роберт с ужасом смотрел на ее промокший от крови халат и почти бежал, выбиваясь из сил, и страшно боялся, что уже поздно, что Софи никогда не откроет бездумно веселых и все же чуточку печальных глаз.

Он шел тогда по бесконечно длинному коридору и умолял кого-то сомнительного, но все-таки, наверное, всемогущего... А потом голос автомата потребовал, чтобы он удалился из палаты - и он безропотно подчинился. Он готов был выполнять любые требования, лишь бы это могло помочь Софи! Он сел у двери и, затаив дыхание, прислушивался к движениям механических рук. "Софи! - шептал он в холодном полумраке коридора. - Софи, прошу, не умирай! Не умирай..." Он ушел только тогда, когда вкрадчивый голос из-за двери зашептал: "Больному нужен покой..."

- Роберт!

Черные глаза Софи потерянно смотрели с осунувшегося смуглого лица. Волосы разметались по белой подушке. Он сел на край кровати и горячая ладонь впилась в его руку.

- Зачем?..

Бледные губы, искусанные то ли от боли, то ли от отчаяния, истратили последние силы на это слово и безвольно раскрылись.

"Зачем ты избавил меня от смерти?.." - он именно так понял Софи и его захлестнула горячая волна злости.

"Какое вы имеете право мучить эту женщину? Да все ваши достижения, все ваши заводы на Марсе не стоят ее страданий! Грош цена и вам, и вашим идеям, если из-за вашей бездушной системы мучается Софи, мучается и хочет, чтобы все это кончилось навсегда, навсегда, навсегда! Чем вы можете искупить ее загубленную жизнь?.. Из-за вас погибает человек, че-ло-век! Это вы, вы довели Софи до жизни такой!

Придет день и я возьму в руки оружие, чтобы сломать вашу систему, чтобы стрелять в вас, забывших о человеке. Придет день и я отомщу за всех изгнанников. Придет день! И пусть другие опускают руки, и пусть сомневаются, пусть удирают, пусть! И пусть пока нет мятежей. Я все равно продолжу борьбу!"

Шаги за спиной. Паркинсон молча сел на стул у кровати. Софи медленно спрятала ладонь под одеяло.

- Что, для истории? - зло спросил Роберт.

- Нет, просто шел за тобой.

Паркинсон внимательно и долго смотрел на бледное лицо Софи.

- Кто ее так, сынок?

- Я!

Паркинсон превратился в экспонат музея восковых фигур. Впрочем, только на секунду. Роберт хотел встать и уйти, но не успел.

- Почему я покинул Землю, - задумчиво начал Паркинсон, потирая худые щеки. - Я ведь был всего лишь простым служащим, а не этим... экспро-при-атором...

Роберт затаил дыхание.

- Дело, наверное, в том, что я очень любил Джейн. Как в книжках... Смешно! - Паркинсон помолчал и виновато усмехнулся. - Знаю, что рассказ о собственной жизни всегда утомителен для слушателей, даже если они это скрывают. Поэтому постараюсь покороче. В общем, я ухлопал ухажера Джейн, а тут как раз эти выборы... А он был красным. Конечно, приписали бы политику... Ну, я и счел за благо исчезнуть. Хотя никогда не имел и до сих пор не имею никаких предубеждений против коммунистов. Просто думаю, они тоже не очень жалуют убийц. Паркинсон замолчал. Софи лежала с закрытыми глазами и было непонятно, слышала ли она слова Паркинсона или нет.