Алексей Корепанов - Загадай желание

Корин добрался до перекрестка, сонно моргающего рыжими глазами светофоров, повернул направо, миновал

безлюдную автостанцию и двинулся вдоль городского

парка. Из глубина парка доносились таинственные шорохи.

Небо слегка посветлело, улицу заполнил гул поливальных машин - это шла в наступление железная рать дорожно-эксплуатационного управления горкоммунхоза.

Он добросовестно отшагал уже половину пути, когда из недр жилого массива вынырнула машина с зеленым огоньком.

- Э-эй! - закричал Корин и бросился наперерез.

Таксист оказался мрачным полусонным человеком предпенсионного возраста. Машину он вел тоже как-то сонно, безучастно глядя на испещренный выбоинами асфальт, серой полосой затекающий под радиатор.

- Представляете, вокруг пусто и всем нам суждено погибнуть, неожиданно уныло изрек Корин.

Таксист покосился на него, оценивая состояние пассажира, помолчал и отреагировал:

- Ремень пристегните.

- Нет, я серьезно! - воскликнул Корин, возясь с ремнем. - Мы последняя раса во Вселенной и тоже вымрем.

- Вымрем так вымрем, - рассудительно промолвил таксист. - Разве

ж это жизнь? Запчастей нет, новых машин не дают, нормативы ого-го,

с жильем завал, стою семнадцатый год, а план давай-давай. Вот и крутись, как хочешь. Конечно, лучше вымереть.

И всю оставшуюся часть пути Корин получал от потерявшего сонный вид труженика дорог информацию о проблемах коллектива Ингульского таксомоторного парка.

Они распрощались у пятиэтажного дома, окруженного темными силуэтами тополей. Такси кануло делать план, а Корин вошел в подъезд.

На душе было тяжело и печально.

Звонок прозвенел резко и коротко. Вскоре за дверью зашуршало, зашелестело. Щелкнул замок.

- Что случилось, Сереженька?

Света испуганно смотрела на него, одной рукой поправляя черные волосы, а другой придерживая дверь.

- Скажи, я, по-твоему, нормальный человек? - в упор спросил Корин, подавшись к ней.

Света недоверчиво принюхалась, всмотрелась в его лицо, изумленно подняла брови. Сказала торопливо, запахивая желтый махровый халат:

- Конечно. Ты из гостей, что ли? Почему не позвонил?

- Так я нормальный, да? Как другие?

- Тише! Мать разбудишь, соседей. Завтра все расскажу, ладно?

- Уже сегодня, - машинально поправил Корин. Горечь переполняла его.

- Ну да, сегодня. В двенадцать у "Снежинки" или в час, когда выспишься, хорошо?

- А ты подумай, - с остервенением сказал Корин. - Мы все нормальные, да?

- Сережа, что случилось? Кто тебя обидел?

- Ладно. - Он махнул рукой. - Бог меня обидел. Прости, что разбудил.

Он повернулся, собираясь уйти, но Света босиком выскользнула из прихожей и схватила его за руку.

- Сережа, Сереженька, что произошло? На работе, да? Схлопотал?

Стоит расстраиваться, подумаешь! Ой, пол холодный! - Она обняла его за плечи, прошептала: - У меня же мама. Давай без фокусов, договорились?

- Ладно, иди, спи, - уныло ответил Корин. - Просто страшновато

мне что-то стало. Договорились, в час у "Снежинки". Спокойной ночи.

Он осторожно отвел от себя уютные руки Светы, застывшей с недоуменным и растерянным выражением на красивом лице, и быстро начал спускаться по лестнице.

- Сережа, подожди!

Громкий шепот был хорошо слышен в гулком оцепеневшем подъезде,

но Корин не остановился, закрыл за собой дверь и вышел в светлеющий двор с тополями, готовыми вознестись от мусорных контейнеров в звездное небо.

7.

Он вернулся домой, когда утро уже полностью вступило в свои права и высоко над землей резвились

ласточки, предвкушая долгий воскресный день.

Спать не хотелось, но он все-таки, не раздеваясь, лег

на диван, уткнул лицо в сложенные руки и пролежал так до тех пор, пока неугомонный сосед снизу не известил транзистором весь микрорайон о своем пробуждении и переходе к активной жизнедеятельности.

Корин встал и вышел на балкон. Транзистор снова извергал сообщения о военных действиях в разных регионах планеты, о раненых и убитых, о неудачном запуске секретного спутника, о вырубке амазонской сельвы, о пестицидах, обнаруженных в организме пингвинов и белых медведей, о погибающем Арале, о кислотных дождях, об утечке радиоактивных веществ, об озонных дырах, поимке контрабандиста с полсотней ампул героина в желудке, угоне авиалайнера, новых доказательствах производства атомного оружия в Пакистане, крушении танкера в Северном море, массовой гибели китов, объевшихся отравленной треской, очередном подземном взрыве в Неваде...

Транзистор захлебывался новостями. Шел обычный очередной день планеты.

Во дворе, возле качелей, ругались переопохмелявшиеся с утра мужики, а у крайнего подъезда лежала на табуретках продолговатая черная крышка и рядом кучкой стояли старушки. Вылетела из-за угла женщина с сумкой, радостно закричала на весь двор, заглушив транзистор и ругань расхристанных мужиков, адресуясь к приятельнице на балконе:

- Верка, беги до гастронома! Колбасу дают, не пропихнешься. А лаются, как те собаки!

Корин перегнулся через перила, заглянул, насколько мог, на

нижний балкон, обнаружил ноги соседа в дырявых на коленях спортивных штанах и громко и зло сказал:

- Эй, приглуши транзистор, пока кирпичом не запустил!

Сосед высунул небритое лицо, увидел нависшего над перилами

Корина и скривился.

- Шо, права не имею? Бабе своей приказывай!

Корин отпрянул и застонал. Словно какая-то нечисть поселилась в нем и скребла, скребла когтями по сердцу. Плохо начинался выходной день и негде было скрыться, залечь, отдышаться, вновь обрести спокойствие и душевное равновесие.

"Что это? - с отчаянием и испугом подумал Корин. - Что же это

со мной творится? С ума схожу, что ли?"

Он пометался по комнате и кухне, схватил было сигарету, но курить не стал, погремел посудой в кухонном шкафу, добираясь до пузырька со спиртом, но не добрался, подскочил к зеркалу в прихожей и уставился на свое отражение.

- Ну что? - спросил он свое зазеркальное лицо,

вздохнул и фальшиво пропел: - "И жизнь хороша, и жить хорошо... Слышишь, Звездный Лебедь, верни свой дар на минутку, и пусть у шефа никакого инфаркта не будет, ну его к черту. Слышишь?

Потом он снял с вешалки авоську и вышел из квартиры.

Разгорался, наливаясь силой, воскресный день, народ совершал паломничество на рынок и Корину изрядно намяли бока, прежде чем он выбрался из троллейбуса у длинного зеленого забора с выцветшим транспарантом, лаконично констатировавшим: "Продовольственная программа - дело всенародное". Вдоль забора шла бойкая торговля цветами, семечками, яблоками и щенками. Сумко-рюкзачно-авосько-портфельная толпа занесла Корина в ворота, потащила вдоль торговых рядов с навесами, забросила в монументальный павильон, похожий по виду на Дворец спорта, а по запаху на овощную базу, где Корину частенько доводилось работать, проволокла мимо мясного, молочного, овощного и фруктового прилавков и выбросила через противоположные двери к оазису квашеной капусты и соленых огурцов. Витал над рынком сизый дым, удушливо пахло шашлыками.