Алексей Корепанов - Марсианское диво

Да, по всем расчетам выходило, что два человека вполне управятся с погрузкой золота. А третий – командир – будет ждать в корабле-матке на орбите.

Джонатан Грей слыл в отряде астронавтов Национального аэрокосмического агентства «человеком без нервов», и изо всех сил поддерживал свое реноме, надеясь первым полететь к Марсу. Но выбор руководства пал на Эдварда Маклайна. Джонатан Грей был дублером командира «Арго», и в свое время уже проходил подготовку к полету – однако с тех пор много воды утекло и нужно было восстанавливать навыки. «Человеком без нервов» он казался окружающим – но не себе самому; он просто давно научился скрывать свои эмоции и в достаточной степени контролировать их. И старался быть с собой предельно откровенным.

Нет, сам полет его не страшил – те, кто боится, обречены до конца дней своих шаркать ногами по поверхности планеты, спотыкаясь о кочки, – опасения его были иного рода. Справится ли он? Не подкачает ли техника? Не подготовила ли Красная планета с ее загадочным Сфинксом и не менее загадочной атмосферной аномалией в районе Сидонии какие-то грозные неожиданности? Судя по тому, как сложилась Первая марсианская, благоприятному исходу дела могли помешать непредвиденные и совершенно неизвестные факторы.

Марс отнюдь не представлялся местом для беззаботных прогулок под двумя лунами, а гибель Эдварда Маклайна, невыясненные обстоятельства этой гибели, свидетельствовали о том, что шансы на успех ничуть не выше шансов на провал…

Успешно преодолев безвоздушный океан, «Арго-2», как и его предшественник, вышел на ареоцентрическую орбиту на высоте четырехсот километров от поверхности Марса. Сотней километров ниже не первый год ходил по кругу орбитальный разведчик, делая снимки различных участков Красной планеты с разрешением тридцать сантиметров на пиксель. Связавшись с ним, Джонатан Грей, получил великолепное изображение сидонийского побережья со всеми его нефрактальными объектами. Довольно четко просматривался вырытый Первой экспедицией котлован. Он был полузанесен кизеритовой пылью, укрывшей законсервированный в глубине, на уровне золотого покрытия, экскаватор. На борту «Арго-2» находилась и собственная заготовка экскаватора, которую предстояло довести до ума с помощью нанотехнологий уже на месте посадки.

Изображение, переданное на «Арго-2» орбитальным разведчиком, ничуть не напоминало человеческое лицо, хотя и отличалось от нашумевших в две тысячи шестом снимков, сделанных европейской станцией «Марс Экспресс». Те снимки, как и в девяносто восьмом году, были призваны развеять надежды широкой публики на искусственное происхождение Сфинкса, и специалисты потрудились на славу, представив марсианский артефакт обыкновенной горой, сильно разрушенной эрозией. На снимках орбитального разведчика Сфинкс тоже выглядел как вполне обычное скальное образование с впадинами в верхней своей части, без каких-либо признаков улыбки, зубов или головного убора наподобие тех, что носили земные фараоны. Лицо перестало быть Лицом, превратившись в один из довольно ординарных объектов марсианского ландшафта…

Это было странно, но не сверхъестественно – вероятно, в грандиозном сооружении древних марсиан продолжали функционировать какие-то системы, преображая его внешний вид. Не это являлось сейчас самым важным. Главное, чтобы не изменился золотой панцирь Сидонии, чтобы он оказался на месте, и золото не обернулось кизеритом или какой-нибудь банальной пемзой. А с нефракталами ученые потом разберутся…

Джонатан Грей вновь посмотрел в зеркало и мысленно попросил Господа отложить другие дела и посодействовать в выполнении задачи Второй марсианской.

Как и подобает настоящему профессионалу, Людас Нарбутис волновался только до того момента, когда наступала пора браться за дело. И тогда уже не оставалось места волнению, и пусть сердце билось учащенно – это не мешало сохранять ясность ума, быстроту реакции, а руки как бы сами собой порхали над панелью управления, совершая отработанные сотни раз движения.

Посадка «шмеля» – так Нарбутис окрестил посадочный модуль – прошла безукоризненно. Модуль осел на грунт рядом с котлованом с элегантностью устроившейся подремать кошки.

– Превосходно, босс! – с одобрением сказал Бастиан Миллз, сделал несколько шагов и остановился за спиной пилота. – Спасибо за классную посадку. Словно фарфор вез… Или богемское стекло… Та-ак, все то же самое, – добавил он уже другим тоном, глядя на показания наружных анализаторов. – Плюс десять и три. Обожаю стабильность!

Его напарник молча смотрел на дисплей, где, кроме наружной температуры, уже появились данные о составе забортного воздуха. Да, это был именно воздух, вполне земной воздух, та самая атмосферная аномалия, которая присутствовала здесь и во время работы Первой марсианской экспедиции. И теперь, спустя год, эта аномалия оставалась неизменной. Или же вновь появилась совсем недавно, когда «Арго-2» вышел на ареоцентрическую орбиту?..

В отличие от своих предшественников, Нарбутис и Миллз были к этому готовы. Размышлять о происхождении аномалии не входило в поставленную перед ними задачу – такими размышлениями (вполне, впрочем, безуспешными) занимались ученые. А Нарбутис и Миллз просто должны были принять этот факт к сведению, не более того. Факт относился к категории благоприятных, потому что позволял работать без шлемов и заплечных баллонов и чувствовать себя чуть ли не как дома, на той же базе. А фактом неблагоприятным могли стать сбои, а то и полное отсутствие радиосвязи с кораблем-маткой, как это было у первых «аргонавтов».

Однако, связь пока не прерывалась, и Людас Нарбутис, на правах руководителя группы, состовшей из двух человек, доложил командиру «Арго-2» о благополучном финише.

Астронавты, расположившись у самого «шмеля», заканчивали сборку экскаватора, нет-нет да и поглядывая по сторонам и на розоватое, все больше светлевшее, почти прозрачное небо: они еще не привыкли к Марсу, новые впечатления еще не отстоялись, и хотелось смотреть, смотреть и смотреть вокруг, любоваться красотами иного мира, отделенного от Земли черными космическими безднами. Да, пейзаж был знакомым – они не раз и не два видели «картинки», переданные в хьюстонский ЦУП с модуля Первой марсианской; но одно дело – рассматривать со стороны, на экране, и совсем другое – находиться внутри такой «картинки» и наблюдать все собственными глазами. Никакая, даже самая совершенная аппаратура не может заменить непосредственного восприятия. Но вволю наглядеться на Марс они могли себе позволить только после загрузки «шмеля» золотым нектаром…