Алексей Корепанов - Марсианское диво

Слышно было, как в тишине коротко вздохнула Флоренс.

А Батлер, опустив голову на подушку, смотрел в темноту, невольно прислушиваясь, – не донесутся ли извне, проникнув сквозь корпус модуля, еще какие-нибудь звуки.

Конечно, можно было встать, пойти в кабину и включить экран внешнего обзора. Только что увидишь на экране темной марсианской ночью? Тут нужен прожектор, а где его взять? Прожектор не входил в комплект оборудования, потому что никаких ночных работ программой экспедиции не предусматривалось – ночью астронавты должны были спать. Можно было просто выйти наружу через шлюзовую камеру – натянув комбинезон, захватив с собой фонарь, – но что это в конечном счете могло дать? Алекс Батлер был уверен, что не обнаружит возле модуля ничего нового – не выли же это, в самом деле, какие-нибудь марсианские волки! Нужно было спать, набираться сил перед предстоящим напряженным днем.

Но Алекс не мог заснуть. Посапывал Каталински, что-то бормотала во сне Флоренс, ровно дышал Свен Торнссон, и корпус модуля не пропускал никаких звуков снаружи… если там продолжали раздаваться какие-то звуки.

И вновь, как рыба из темных глубин, всплыла из подсознания Батлера мысль: этот заунывный вибрирующий звук как-то связан с «Лицом» – Марсианским Сфинксом. И багровые сполохи, и ночные звуки имели отношение к Сфинксу, порождались этим исполином; Сфинкс, похоже, был не просто гигантской скульптурой древнего марсианского Фидия – что-то там происходило… Ареолог вновь представил себе усмехающийся лик-маску, каким тот открылся с борта снижавшегося модуля: прорезь рта, высеченный из камня нос, каменная слеза и белесая пелена в провалах глазниц. Что это за пелена? А если это вовсе не туман и не лед? Забраться бы туда, наверх, взять пробы, провести исследования…

Ареолог знал о Марсе достаточно много для того, чтобы не допускать существования жизни на этой планете. Экспресс-анализ грунта в очередной раз после давней посадки «Викингов» на равнинах Хриса и Утопия показал: поверхностный материал – кизерит, – покрывавший толщу реголита, не содержит никаких следов микроорганизмов. Цветущая некогда планета, которая раньше изобиловала реками и морями, где шли дожди и атмосфера была гораздо более плотной, чем сейчас, тысячелетия назад превратилась в мертвый мир. Красный Гор был убит мощнейшей бомбардировкой астероидами или кометами, и колоссальные кратеры Аргир, Эллада, Исида, Тавмасия и Утопия, лежавшие словно на одной длинной дуге, застыли на теле планеты скорбными памятниками той давней убийственной бомбардировки…

Батлер, конечно же, знал и о гипотезе, выдвинутой двумя его соотечественниками Паттеном и Уиндзором. Эти ученые предполагали, что некогда между орбитами Марса и Юпитера существовала еще одна планета.

Само по себе предположение это никак нельзя было назвать новым: давным-давно говорили о Фаэтоне, который развалился на образовавшие пояс астероидов куски, в результате то ли тотальной атомной войны, то ли экспериментов существ, его населявших, с ядерной энергией; о планете Малдек, тоже некогда взорвавшейся, но уже не из-за баловства с оружием массового поражения, а от злоупотребления автохтонов гипотетической «пси-энергией», что некогда якобы погубила и земную Атлантиду; об увековеченной в клинописных текстах на глиняных табличках древней шумерской цивилизации планете Тиамат со спутником Луной, пострадавшей от вторжения в Солнечную систему блуждающей планеты Нибиру. Нибиру прошла поблизости от Тиамат – и на той начались мощные тектонические процессы, в итоге разорвавшие страдалицу-планету на две части. Одна из них вместе с Луной была выброшена на другую орбиту и продолжила свою жизнь под именем Земля, а другая, распавшись, образовала пояс астероидов…

Гипотеза Паттена и Уиндзора была из той же серии, только «свою» планету, орбита которой проходила между орбитами Марса и Юпитера, они нарекли Астрой. Однажды наступил тот роковой для нее и для Марса миг, утверждали ученые, когда она перешла на пересекающийся курс с Красной планетой. Приблизившись к Марсу на пять тысяч километров, притянутая им, как более массивной планетой, Астра пересекла так называемый «предел Роша» и была буквально разорвана гравитационными и электромагнитными силами. Осколки Астры посыпались на Марс и натворили много дел: изрыли его поверхность кратерами, вызвали всеобщий сдвиг марсианской коры, заставили колебаться ось Марса и подавили магнитное поле Красной планеты, резко замедлив скорость ее вращения и практически сорвав плотную атмосферу. И катаклизм этот, по мнению Паттена и Уиндзора, произошел не миллионы лет назад, а не ранее пятнадцатитысячного и не позднее трехтысячного года до нашей эры – всего несколько тысяч лет назад. Именно тогда и погибла марсианская цивилизация…

Можно было соглашаться или не соглашаться с мнением этих ученых, но факт оставался фактом: поверхность Марса покрывали тысячи кратеров – следы космической бомбардировки. Марс был мертв – и все эти багровые сполохи и вибрирующие звуки никоим образом не свидетельствовали об обратном; это были проявления каких-то природных процессов, а не признаки того, что Марс до сих пор обитаем.

Алекс Батлер уже почти впал в полудрему, когда вспомнил свой тоскливый тревожный сон, привидевшийся ему в эту первую ночь на Марсе. Перед тем как его разбудил заунывный звук, доносившийся из наружного микрофона, он бродил по каким-то бесконечным коридорам, то и дело попадая в тупики, и никак не мог найти дорогу назад, к воздуху и свету. Эти блуждания были пронизаны такой безнадежностью и безысходностью, что хотелось закричать изо всех сил, но не удавалось даже открыть рот – тело казалось чужим и не подчинялось, как это зачастую бывает во сне. Коридоры тянулись и тянулись, свиваясь в лабиринт, и выход из лабиринта был потерян навсегда…

А наутро, за завтраком, выяснилось, что и Свену, и Флоренс тоже приснилось нечто подобное – коридоры и тупики.

– Все это обыкновенные фрейдистские штучки, – заявил Леопольд Каталински, обеими руками выдавливая в большую пластмассовую чашку содержимое сразу двух туб с разной начинкой. – Мечетесь, бегаете, потому что подсознательно не до конца уверены в успехе. Ползают в ваших головах червячки сомнения. А мне ничего не снилось, и настроение у меня отменное, потому что я точно знаю: к полудню, ну, может, чуть позже, я доберусь до золота! Если, конечно, мне не будут мешать, – добавил он и забросил опустевшие тубы под койку.

– Возможно, – не стал возражать Алекс. – Видимо, ты, Лео, более толстокожий, а мы натуры тонкие, впечатлительные. Все-таки не каждый день случается совершать высадку на другую планету, психологическая нагрузка приличная – отсюда и тревожные сны.