Алексей Корепанов - Марсианское диво

Ей нужно оставаться здесь, в том месте, где был лагерь. Если ее сигналы замечены – модуль вернется, обязательно вернется! Ясон заберет ее.

Если же нет… Она внутренне содрогнулась. Если же нет – то можно отправиться на поиски марсоходов, доставленных сюда раньше автоматическими межпланетными станциями. Искать дюны, там есть замерзшая вода, смешанная с песком. С водой можно прожить… И с батончиком. А в комбинезоне Каталински тоже должен быть такой батончик, и не один – наверняка! Этот обжора запасливый… Добраться до марсохода, встать перед телекамерой, чтобы на Земле увидели – она жива!

«Ну и что? – спросила она себя. – «Арго» назад не повернет, иначе вообще не доберется до Земли, а до следующей экспедиции не дожить… Пока они заявятся, я сто раз умру от голода… точнее, хватит и одного раза…»

Был и третий вариант. Вновь уйти внутрь Сфинкса. Если время там течет медленнее, у нее есть шанс. Ненадежный, очень сомнительный – но единственный.

Если только не вернется модуль…

Он должен вернуться, обязательно должен вернуться!

И опять пелена окутала ее сознание.

Флоренс Рок всхлипнула.

«Господи, пощади, умоляю тебя! Я никогда больше не покину Землю, Господи!.. Пощади…»

Она спустилась чуть ниже по склону котлована и легла на спину, отрешенно глядя в помрачневшее небо. Закрыла глаза – и ей представилось, что она на Земле, а не здесь, на этом проклятом Берегу Красного Гора. Если бы все это ей только снилось!..

Бурая чаша Марса проползала внизу, вся в грубых нашлепках гор и прорезях каньонов, которые когда-то принимались землянами за каналы, но Эдвард Маклайн смотрел на другой экран – там, на фоне звезд, должен был вскоре показаться корабль-матка. Модуль, завершая виток над Красной планетой, догонял «Арго» на орбите, и астронавту предстояла нелегкая операция – посадить «консервную банку» в грузовой отсек корабля-матки. Точность здесь требовалась поистине ювелирная. Маклайн не сомневался в себе, но сложность состояла в том, что швартовку он должен был произвести в одиночку. Ситуация назревала самая что ни на есть нештатная, потому что по плану в такой операции должны участвовать двое: пилот модуля и командир корабля-матки, готовый в любой момент, в случае чего, подкорректировать скорость и, возможно даже, и орбиту «Арго». Модуль и корабль-матка мыслились при этом как две руки, протянутые навстречу друг другу; на деле же действовать будет только одна рука, и вместо желанного рукопожатия мог получиться удар. Потому что на «Арго» никого не было…

Тем не менее, командир не сомневался в том, что в одиночку справится со швартовкой. Он просто обязан был сделать все, как надо.

«Удачного старта, Эд».

Этими словами Стивен Лоу закончил последний сеанс радиосвязи, когда Эдвард Маклайн уже был готов покинуть Марс.

«Удачного старта…»

Да, удача сейчас была бы очень кстати – после стольких неудач. Если можно таким мягким словом, эвфемизмом, охарактеризовать то, что произошло здесь, на Марсе. Золото марсианского Эльдорадо добыто – но какой ценой… Ценой потери четверых астронавтов. Всех участников экспедиции, кроме командира. Стоит ли даже все золото мира таких жертв?

Эдвард Маклайн был твердо уверен: не стоит.

После разговора с Лоу он подумал о том, что за свои сорок прожитых лет так и не научился как следует разбираться в людях. Понятно, что сеанс связи с модулем, находящимся не где-то возле Земли, а за многие миллионы километров от нее, – не то мероприятие, где можно давать волю эмоциям. Ругаться или приносить соболезнования. Только обмен самой необходимой рабочей информацией. Лоу не ругался и не соболезновал, и не извергал фонтаны слов – и это было понятно. Непонятно командиру было другое: зачем работник НАСА (не журналист – любитель жареного, не домохозяйка) поинтересовался, как участники Первой марсианской окрестили район посадки? С чего он вообще взял, что они дали древнему сидонийскому берегу какое-то особое название? Неужели это столь важно, неужели именно сейчас это самое важное? Уж лучше бы сказал пару ободряющих слов…

Бесчувственным оказался Стивен Лоу – а он, Эдвард Маклайн, полагал, что достаточно хорошо знает его. Что ж, пусть прыгает от радости и сообщает каждому встречному и поперечному, что район скопления марсианских нефракталов назван кем-то из пропавшей четверки Берегом Красного Гора. Так говорил Лео. Пропавший, как и все остальные… Как Алекс… Как Свен… Как Флоренс…

Флоренс.

Ему вспомнился тот вечер, когда они все вместе смотрели вечером телевизор на базе в Юте. В новостях показывали похороны жертв того страшного теракта в нью-йоркском метро, настроение было подавленное… Терроризм многоголовой гидрой расползался по планете, и никакие меры безопасности не давали стопроцентной гарантии, что завтра и тебя не взорвут по пути на работу. Флоренс тихонько исчезла из холла, и уже потом, выйдя прогуляться перед сном, он случайно заметил ее в беседке у небольшого искусственного озера. И она прочитала ему несколько стихотворных строк, она знала наизусть уймищу всяких стихов. Это, как она потом сказала, был Эдгар По, одно стихотворение которого, «Ворон», Маклайн тоже знал – только, разумеется, не наизусть. Но Флоренс прочитала ему не «Ворона», а что-то другое, и он запомнил эти несколько строчек, потому что они помогли ему понять состояние души напарницы по экипажу. Хотя тогда он еще не до конца осознавал – точнее, не позволял себе углубляться в эту тему, – как, оказывается, важно для него состояние души этой стройной молодой женщины с изумительными небесно-голубыми глазами…

Похоронный слышен звон,

Долгий звон!

Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон.

Звук железный возвещает о печали похорон!

И невольно мы дрожим,

От забав своих спешим

И рыдаем, вспоминаем, что и мы глаза смежим…

Разговор у них тогда, тем вечером, не получился, но стихи запомнились – и сейчас командир «Арго» словно услышал тихий голос Флоренс.

«Что и мы глаза смежим…»

И подавляющее большинство населяющих Землю людей не узнает, где смежили глаза эти четверо. Это не «Аполлон», это «Арго». И никто не готовит президенту двух вариантов речи – на случай успешного возвращения, и на случай гибели, как было тогда, в шестьдесят девятом…

«Судьба распорядилась так, что людям, полетевшим на Луну ради мирного ее освоения, суждено упокоиться там в мире… Они отдают свою жизнь ради одной из самых благородных целей, поставленных перед собой человечеством: ради познания и поиска истины. Их оплакивают их семьи и друзья; их оплакивает их отечество; их оплакивают народы мира; их оплакивает сама родина Земля…»