Виктор Косенков - Демон

Поймав себя на мысли, что, стоя в таком виде и с жалкой десяткой в руках, он скоро дождется еще новой милостыни, Костя пошел домой. На его лице, под коркой запекшейся крови, явственно читалась решимость. Словно вся мерзость его существования наконец осталась где-то позади и ледяное спокойствие снизошло на него, подобно непробиваемому панцирю.

Дом встретил Костю все тем же теплом и одиночеством. Костя пообедал, налил ванну и минут тридцать, почти ничего не чувствуя, сидел в теплой воде. Выбравшись из ванной, он выпил несколько рюмок коньяку и немножко посидел на старой деревянной табуретке посреди комнаты.

Последующие действия Костя выполнил, как в тумане. Он встал на ту самую табуретку, на которой только что сидел, снял люстру, вдел в крюк веревку и крепко затянул. Снимая люстру он оборвал провода, и теперь оголенные концы сомкнулись, вспыхнула яркая искра, и комната погрузилась в полумрак. Перегорели пробки. Это происшествие нисколько не повлияло на Костины действия. Он аккуратно скрутил петлю и затянул ее на своей шее. На стене перед Костиным лицом тикали часы. Секунды срывались с острого кончика секундной стрелки и проскакивали мимо. Свет в комнате изменился и стал каким-то темно-бордовым. Тени затеяли свистопляску, словно за окном кто-то безумный прыгал с ярким фонарем и освещал комнату неровными вспышками. Тень Кости - тень висельника, промчалась через всю стену и вновь появилась в левом углу. Потолок стал темнеть и на пол начали падать тяжелые мутные капли какой-то темной жидкости. Костя, стиснув зубы, наблюдал за всем этим непотребством и тяжело дыша все туже затягивал у себя на шее веревочную петлю. Сквозь шум в ушах он услышал смех, визг, скрежет... Что- то мучительно поднималось из глубин Костиной души. Какое-то ненужное желание, которое он уже пережил. Пережил и забыл!!! Вот оно все выше, выше...

"ЖИИИТЬ!! Я ХОЧУ ЖИИТЬ!!!" Кричал не он, не Костя. Кричало то, другое, что поднималось изнутри. И понимая, что все его планы могут рухнуть, Костя шагнул вперед. Шагнул в вязкую путоту безвременья.

На голову посыпалась труха и мелкие камушки. Узкая веревка больно врезалась в горло. Повинуясь инстинкту, Костя вцепился руками в петлю, стараясь оттянуть неизбежный конец. Ноги барахтались в пустоте, тщетно стараясь найти опору. Он все дергался и дергался, жгло горло, горели легкие, но Костя все не умирал. Секунды, прежде резво шнырявшие вокруг, вдруг застыли. Часы остановились, тени замерли. Напряженные, выпученные, налитые кровью глаза Кости смотрели на этот ужас и не могли закрыться. И вот он услышал смех. Тихий. Даже не смех, а эдакое подхихикивание. Оно звучало оттуда, откуда секундой ранее что-то пыталось выбраться наружу. Хотело жить. Изнутри.

- Жить. Я хочу жить. Не так, как ты. Если я все налажу, ты выпустишь меня? Ведь ты тоже хочешь жить, - произнесло приговор Нечто, слова произносились с некоторым шипением.

- Дааааа!!! - Крутясь в круговороте тьмы, света, дурноты и темнобагрового сумрака, Костя желал только одного - прекратить это. Прекратить эти невероятные и невыносимые страдания, как угодно, но только прекратить.

- Хорошо, - голос прозвучал более явственно и с явным наслаждением, растягивая гласные, - хорошо! Время, иди!

Раздался громкий треск. Веревка, на которой мучился Костя, лопнула, и он с грохотом рухнул на пол. И уже на полу, захлебываясь рвотой и желанием дышать, он понял, что совершил нечто невозможное, неправильное, ужасное. Понял, что снова проиграл, что его снова подло обманули. Его обмануло время, обмануло собственное тело и обмануло мироздание.

А потом он встал и с хрипом втянул в себя воздух.

Шея представляла из себя сплошной синяк. Багровая река перечеркивала кадык в обрамлениии темно-синих берегов. Болело неимоверно. Костя не ел, не шевелился и не говорил. Все это время он тихонько сидел дома, в спальне, и лишь изредка вставал, чтобы приложить к шее компресс или осторожно выпить чашку бульона. Костя старался не думать о своем поступке и о том, что случилось. Каждый раз, когда память подсовывала ему эти воспоминания, ту багровую тьму, вспышки света и голос изнутри, Костю начинало трясти. Но вместе с тем, вместе со страхом и дрожью он чувствовал какое- то наслаждение, наслаждение от того, что жив. Жив и почему-то не одинок. Хотя в квартире по-прежнему было тихо, пусто, тепло и одиноко.

Вскоре боль спала и появилась возможность есть. Вместе с этой возможностью Костя ощутил жуткий голод. Страстно захотелось мяса. Перед глазами явственно плясала крепкая отбивная с косточкой и гарниром из жареной картошки. С трудом сглатывая обильную слюну, Костя залез в холодильник. В его необъятной пустоте лежали какие-то консервы, некоторое количество яиц, сыр. Больше ничего. В кладовой нашлось немного картошки. Мяса не было. "Плохо, - подумал Костя, - Придется идти в магазин."

Замотав горло шарфом и подняв воротник, Костя достал из тайничка последние деньги и вышел на улицу. Было морозно, но солнечно. "Когда я последний раз видел солнце? - спросил сам себя Костя и сам же себе и ответил, - Давно." На его памяти постоянно было пасмурно, тучи, дожди... Разве что в детстве. Несколько раз...

Костя расслабился и даже заулыбался, впервые в жизни не заботясь о том, как он выглядит, стоя на улице и улыбаясь во весь рот.

И тут его мысли были довольно грубо прерваны. Его толкнули. Даже не плечом, а предплечьем. Потому что плечо располагалось где-то значительно выше...

Здоровяк, буркнув что-то неодобрительное, попытался пройти в подъезд. Однако Костя ухватил его за рукав.

Здоровяк выглядел так классически - в спортивных штанах из-под кожанной куртки, здоровый "мобильник" болтается на ремешке возле правой руки, дурацкая кепка на голове и туповатый взгляд серых, бесцветных глаз.

Как в хороших фильмах про мафию, здоровяк долго пялился на руку, сжимающую его рукав, но Костя не собирался его отпускать, и здоровяк посмотрел Косте в лицо. В глаза. И смотрел долго. Не мигая. И то, что он там увидел, заставило задергаться его щеку. На его лице стал явно проступать страх. Нет не так - Страх. Тот самый первобытный Страх, что заставлял свирепых и волосатых воинов пещерных племен отступать под взглядом вошедшего колдуна.

- Вы толкнули меня, - медленно, словно пережевывая слова, произнес Костя, - Уже второй раз вы толкаете меня, и я не слышал еще ни одного слова извинения.

- Извините, - поспешно произнес здоровяк и, судорожно сглатывая, пробормотал, - я не специально. - Хорошо, - кинул Костя и не оборачиваясь побежал вниз по лестнице.

А позади него с нелепой гримассой на тупом лице стоял большой, но видимо глупый человечек.

Косте даже не показалась странной своя реакция. Он, сумрачно усмехаясь, быстрым шагом направлялся к магазину, уже предвкушая вкус жареной отбивной. Только один раз, в самом начале Костя подумал, что делает что-то странное, не типичное, но отмахнулся от этой мысли, как от надоевшей мухи.