Александр Петров - Свет обратной стороны звезд

Его потом командир, ну, что без маски был, прикладом по темечку приласкал. Лечить меня пытались, а командир все допытывался, где книга спрятана. Не сказал я им, хоть и стращали, что Витю убьют, невестку и внучков. А, — дед улыбнулся, — ты ведь не знаешь. Витя Алену в жены взял. Трое правнучат у меня сейчас: Дуня, Леша и Николенька. Не тронули их ироды. Все перевернули, не нашли летопись. Я ее прячу там, где мы тогда отсиживались. По молодости лет с девками там гулял, вот и на старости пригодилось убежище.

Обмяк я, в темноту провалился. Эти бросили меня в лесу, ветками завалили, думали, — кончился. Такие озорники оказались. Обманул, однако, я их, не помер.

— Ты запомнил, как этот ублюдок выглядел?

— А тебе зачем? — усмехнулся дед. — Бить пойдешь? Запомнил, конечно. Да и запоминать не надо. Твои железки в старую газету завернуты, так на первой странице прямо он вылитый. Приедешь — посмотришь.

— Откуда знаешь, что приеду?

— И не просто приедешь, Федя, комиссуют тебя вчистую, летать больше не будешь.

— Это неправда дед, это неправда.

— Это неправда, — произнес Конечников вслух.

— Федя, опять ты встал — отозвался из глубины комнаты сонный и укоризненный женский голос.

Конечников повернулся. Девушка решительно соскочила с кровати, и нисколько не стесняясь отсутствия одежды, направилась к нему.

— Ну не могу я все время лежать, Вика, — попытался оправдаться он.

— Вот сместятся у тебя кости, горе ты мое. Тогда точно ничего не сможешь, — произнесла Виктория, привычно ныряя под плечо капитана. — Вставай, только аккуратно.

— Хорошо, — ответил Конечников, левой рукой цепляясь за девушку, а правой шаря по полу костылем в поисках опоры.

Он в который раз поразился, какой сильной была эта тоненькая девчонка модельной внешности. Виктории хватало сил не только поддерживать его, здоровенного мужика, но и не давать запутаться в кабелях, подключенных к регенераторам на ногах.

Общими усилиями они добрели до кровати. Конечников присел на край. Виктория внимательно осмотрела блестящие цилиндры на ногах, проверила показания датчиков.

Он продолжал разглядывать девушку. Худая медсестра с широкими плечами, маленькой грудью и костлявым задом, вдруг показалась Федору жалкой и неприятной.

Она почувствовала его взгляд и подняла свое лицо с широкими скулами и тонким подбородком, машинально поправив вьющиеся светлые волосы. На миг медицинская сестра пронзила Конечникова взглядом прозрачных голубых глаз, в котором мелькнула и погасла профессиональная отстраненность.

— Что-нибудь не так? — спросила Виктория.

— Доктор, я буду жить? — жалобно спросил он.

— Будете, Федор Андреевич, будете. Кажется все в порядке. Только эту табуретку я выкину.

— Тогда я стоять у окна буду.

— Милый, — подаваясь к нему, сказала она. — Ну потерпи, уже скоро. Скоро ты совсем поправишься.

— Все вы только обещаете…

— Я помню, каким тебя привезли, — возразила она. — Живого места не было. А сейчас прямо жених.

— Ты это тоже заметила? — спросил Конечников.

Помимо воли воображение нарисовало ему картинки прошлой ночи, когда Виктория, потеряв над собой контроль, скакала на нем под аккомпанемент собственных бессвязных криков. Обычно Вика молчала, оттого, что у нее был занят рот — только такой секс до недавнего времени мог позволить себе больной.

Конечников подумал, что если выдержал эти прыжки, то в состоянии ходить на костылях. Его взгляд, подогретый картинками воспоминаний, стал масляным, обволакивающим. Он потянул Викторию к себе, но та, взглянув на часы, помотала головой и резко освободилась.

— Потом, котик, потом. Время, — произнесла она, быстро застегивая прозрачный лифчик и натягивая ажурные, очень дорогие чулки.

Она убрала волосы под шапочку, отчего шея стала длиннее, а плечи не такими костлявыми, подвела глаза, подкрасила губы.

Федор никак не мог оторваться от этого процесса преображения худосочного воробушка в диву. Зад Вики визуально расширился, грудь обрела совершенные очертания, взгляд загадочность, губы призывную полноту.

Взгляд мужчины уперся в треугольник волос на лобке, подчеркнутого белизной чулок.

— Нравится? — спросила она.

— Да, — откровенно признался Конечников. — В следующий раз не снимай, ладно?

— Хорошо, — ответила медсестра, накинув короткий белый халатик младшего медперсонала специального отделения. — Жалко, что следующий раз будет только через 2 дня.

— Пока, котик, — сказала Виктория, целуя его.

— Пока, киска, — отозвался Конечников.

Он устроился поудобнее в кровати. Взял с тумбочки пачку, выбил сигарету и с удовольствием вдохнул ароматный дым дорогого табака.

Действительно, то, что было, когда его привезли и теперешнее состояние различались коренным образом.

… Подлая память стала подбрасывать ему картинки с того самого момента, когда он очнулся в госпитале.

— Он пришел в себя, — среагировала сестра-сиделка, нажав кнопку связи на портативном пульте.

— Хорошо, сейчас будем, — отозвался переговорник.

— Где я? Какой сейчас день? — еле слышно спросил Конечников.

— 6 января 7120 года, планета Алая.

Он с трудом ворочая глазами огляделся. Он находился в просторной, светлой палате, укомплектованной всевозможным диагностическим и лечебным оборудованием. Из раскрытого окна одуряюще пахло цветущей сиренью, и доносились мелодичные птичьи трели. Конечников взглянул на зеленоватое небо, цвета старой бирюзы и решил, что скорей всего он находится в средних широтах Южного полушария, где сейчас вовсю бушует дикая, необузданная весна, заставляющая кипеть кровь всех живых существ и покрываться цветами все, что может цвести.

— Сколько же я был в коме?

— Почти 10 месяцев.

— Боже, — только и произнес Конечников.

Тут двери распахнулись. Ввалилась целая толпа медиков. Они стали бесцеремонно тыкать в него пальцами и приборами, дергать растяжки, на которых были подвешены его руки и ноги. Он едва успевал отвечать: «Больно», «Не больно», «Удобно», «Неудобно».

Его мутило, голова кружилась, болели глаза от необходимости смотреть на стольких людей сразу. Конечников понял, что медики крайне удивлены тем, что он выжил, несмотря на многочисленные переломы, сотрясение мозга, болевой шок и несколько суток проведенных на разгерметизированном корабле.

Наконец, орда врачей сочла возможным оставить его в покое. Задержался лишь один человек. На его лице читалось, что к медицине он имеет весьма отдаленное отношение. Под накинутым халатом виднелся голубой мундир офицера госбезопасности. Он сделал знак медсестре, и та опрометью выскочила из палаты.

— Здравствуйте! Я полковник Борис Терских, особый отдел клинического госпиталя 442345. — Надеюсь, вы в состоянии побеседовать со мной?