Майкл Коуни - Бронтомех !

- Ремонт займет не меньше двух часов, - сказал я. - Вы можете подождать до завтра?

- Два часа, - задумчиво пробормотал Эзра Блейк. - Это около шести дюжин яиц по расценкам Организации. Вот что. Ты можешь получать бесплатные яйца и молоко в течение недели. Идет?

- Я не пью молоко, - озадаченно протянул я. - А что случилось с твоей карточкой? У тебя перерасход?

- Перерасход? У меня? - Он покраснел от гнева. - Дьявол! Монкриф, ты что, принимаешь меня за какого-нибудь батрака?

- Послушай, как-то странно, что ты пытаешься расплатиться яйцами.

Эзра посмотрел на меня.

- Ну, конечно. Ты же не был на собрании. Как я не сообразил! В общем, Монкриф, у нас в Риверсайде новая система расчетов. Никто не пользуется карточкой без необходимости. На черта Организации все про нас знать?

- Ты хочешь сказать, что мы докатились до бартера?

- Вот-вот. Это предложила миссис Эрншоу - у нашей старушки мозгов хватает. Раз уж мы все платим по одной и той же идиотской шкале и все товары и услуги оцениваются в стандартных рабочих часах, мы решили, что нашей денежной единицей будет стандартный час, понимаешь? Это первый шаг к независимости, Монкриф.

Мы договорились о цене, и он ушел довольный. Но меня этот случай встревожил. Никакой это, по-моему, не шаг к независимости. Я воспринимал бартерную систему как откат назад.

Дни складывались в недели, и "Аркадянин Монкриф" начал приобретать свои очертания. Поначалу смотреть было особенно не на что, и несколько случайных зевак - которые всегда имелись из-за нехватки в Риверсайде рабочих мест - открыто над нами насмехались. Два узких поплавка и вправду не производили впечатления судна для кругосветного плавания. Они выглядели просто жалко рядом с массивным корпусом "Арктура" - траулера Перса Уолтерса, стоящего рядом.

Однако мы соединили поплавки солидными поперечными балками, а вскоре уже строили просторную каюту. "Аркадянин Монкриф" начал напоминать судно. Однажды утром Мортимор Баркер привез съемочную группу, и они отсняли материал в стиле непотопляемого оптимизма, для чего Стренг героически позировал в недостроенной рубке.

Впоследствии Стренг заявил:

- Эти поперечные балки мне не нравятся.

Мы втиснулись в каюту, и он проверил качество работ - с недавних пор он завел такую привычку, весьма неприятную. Я открыл водонепроницаемый люк, который пел в крошечную носовую каюту, приспособленную для отдыха, и осмотрел поперечную балку. Массивная балка проходила под передней переборкой и была сделана из привозной твердой древесины.

- По-моему, отличные балки, - кратко резюмировал я.

- Но они примут на себя всю нагрузку от волн, - объявил Стренг. - Этот катамаран ни черта не скрепляет, кроме них. Сделай их многослойными.

- Как-то уже поздновато, Ральф, - негромко заметил я.

- Знаешь что? - прогремел он, и мне сразу стало тесно в одной каюте с этим верзилой. - На кон, черт побери, поставлена моя жизнь. Ты установишь многослойные поперечные балки или ищи другого капитана. Я не намерен плыть вокруг света на развалюхе.

Понятно, он нервничал. Понятно, что он нервничал больше любого из нас. Но его претензии могли задержать нас не на один день и выбить из графика.

Однако Ральф уперся. В конце концов я пожал плечами и велел бригадиру начать разборку кабины.

В результате нам пришлось увеличить темп, и я начал терять счет дням. Несколько раз в день являлась Сюзанна и подвергала меня принудительному кормлению кофе и белковыми фрикадельками - у меня развилось извращенное пристрастие к этим долгожующимся комочкам, закупленным в качестве долговременного запаса для Стренга.

Сюзанна рассказывала мне о продолжающемся конфликте между Риверсайдом и Организацией.

- Я начинаю беспокоиться, Кев, - сказала она однажды. - Уже были случаи вандализма.

- Например? - рассеянно спросил я, работая с электрической отверткой.

- Например, зверские изнасилования прекрасных невинных блондинок по имени Сюзанна.

- Ай-ай-ай, - кажется, пробормотал я набитым латунными шурупами ртом. Потом смысл ее слов просочился в мой заполненный фока-штагами, кильсонами и спинакерами мозг. - Что? - вскричал я, чуть не проглотив шуруп.

- Например, в автомобиле Синклера Синглтона заткнули выходные воздушные отверстия, а еще глушили частоту дистанционного управления бронтомехами, ехидно ответила Сюзанна. - Ты что, Монкриф, оглох?

- А известно, кто так развлекается?

- Организации - нет, а в поселке, конечно, все знают. Опять эти, как их, Свободолюбивые граждане.

После таких разговоров я стал на всякий случай выставлять по ночам сторожа. Спонсором проекта выступала Организация, и мне уже приходилось слышать ворчание в свой адрес, так что можно было всего ожидать.

Мы практически ничего не знали о том, что творится в других районах. Как высказался однажды вечером Стренг, когда телегазета находится в руках Организации, а личные поездки стали редки из-за уменьшения доходов, в мире может происходить все что угодно.

- Впрочем, - добавил он, - какого черта нам переживать из-за вещей, на которые мы все равно не можем повлиять? Вся эта мура из телегазеты, всякие новости с другого края Сектора - они не имеют никакого смысла. Они меня не касаются. Важно только то, что влияет на мои решения, и те новости, которые касаются лично меня. Если новость не попадает в эту категорию, я просто не желаю о ней знать.

В тот раз с нами был его преподобие.

- Ральф, - сказал он, - ты ужасный эгоист. Неужели ты, например, не чувствуешь сожаления, услышав о катастрофе космического корабля?

Стренг улыбнулся.

- Какое еще сожаление? Погибшие не имеют ко мне никакого отношения. Вообще, какова цель подобных передач? Огорчить меня? Если так, то, спасибо, не надо. С какой стати средства массовой информации будут диктовать, что я должен чувствовать! Да, Энрико, я эгоист. Но разве плохо, что я беспокоюсь о себе? Мы все это делаем.

- Но лишь ты признаешь это, - улыбнулся Бателли, цитируя одно из высказываний Стренга.

В этой дискуссии вновь мелькнул старый Ральф Стренг, которого мы знали и к которому привыкли. Но он беспокоил меня все больше и больше.

Он повадился приходить в мастерскую, горя желанием помочь, хотя в основном мешал. Чтобы заставить его сидеть спокойно, мы находили какие-нибудь мелкие поручения, на которые он тратил не один час, стремясь все довести до совершенства. Он снимал рубашку и терпеливо шлифовал руль, стараясь достичь идеальной закругленности и гладкости, которые удовлетворили бы в нем некоего внутреннего художника. Обычно гидродинамическая эффективность получаемой формы никого не волновала; она не была решающим фактором.

Но только не для Стренга.

Большой скандал разразился, если не ошибаюсь, в четверг.