Майкл Коуни - Эсмеральда

Она оттеснила Бекки в сторону и снова тщательно и медленно набрала цифровую комбинацию. На экране появились слова: "Восточная Летающая Лавка", и механический голос произнес:

- Представьтесь и делайте заказ.

Агата победно улыбнулась.

- Совместный счет Агаты Элруд и Бекки Харрисон. Праздничный набор, включая спиртное, пожалуйста, легкое вино... И набор стандартных продуктов на всякий случай.

- Заказ принят.

Экран погас. Бекки сказала, что пойдет прогуляться.

Она медленно шла по узкому каменистому пляжу, машинально следуя взглядом за черной линией прилива. Для прогулок была узкая полоска земли, зажатая с одной стороны тягучим морем, с другой - изгородью, за которой расположились Государственные Поля. Там правили бронтомехи. Бекки видела издалека, как прилетела ярко-красная летающая лавка, как Агата забрала продукты и вернулась в дом.

Когда Бекки вернулась, Агата сидела за столом, разглядывая лежащую перед ней небольшую горку покупок.

- А где вино? - спросила Бекки.

Агата посмотрела на нее пустым взглядом. На столе лежали фунт масла, коробка спичек, буханка хлеба и пачка стирального порошка.

- Вино, - повторила рассерженно Бекки, - и орехи, и шоколад, и все остальное, что нужно для праздника. Где все это?

- Эти вещи нам тоже были нужны, - ответила наконец Агата растерянно. Ты забыла масло в прошлый раз, помнишь?

- Я знаю. Мы уже обсуждали это. Но как же наш праздничный заказ? Мы ведь ради него и вызывали лавку. Может, ты забыла о нашем празднике?

- Нет. Конечно, нет, - медленно ответила Агата. - Я вышла к лавке и взяла то, что, я думала, нам нужно. Но я не взяла продукты для праздника. - Ее голос стал чуть выше. - Я их не взяла. Вот и все. Не знаю, почему. Я просто... Не взяла их, вот и все! В тот момент я это забыла. Понимаешь? Совсем забыла... Бекки, что со мной?

Бекки с тревогой заметила нотки истерики в голосе Агаты.

Обе женщины относились к празднованию своего дня рождения очень педантично и всегда начинали ровно в три после полудня. Все утро они были заняты последними приготовлениями, и Бекки окончательно простила Агате ее забывчивость, когда они нашли полбутылки вина, оставшиеся с прошлого года. И вино даже ничуть не скисло, потому что Агата его хорошо закупорила. Ленч они не ели, решив ограничиться плотным поздним завтраком.

Агата украсила пирог, а Бекки развесила в комнате ленты и расставила на столе посуду.

Ровно в три Бекки села, и в соответствии с традицией Агата вынесла из кухни пирог, поставила его на стол и сказала:

- С днем рождения, Бекки.

- С днем рождения, Агата. Что ты чувствуешь, став на год старше? - этот разговор был устоявшейся традицией.

- Через семь минут я тебе скажу. - Агата знала, что она родилась в семь минут четвертого.

Тут вдруг разговор сбился с обычной колеи. Бекки с бледным лицом глядела на именинный пирог.

- Зачем ты это сделала? - прошептала она. - Зачем, Агата? Ты никогда не делала этого раньше.

Пирог был украшен по кругу выдавленным из трубочки кремом, а в центре красовалась надпись: "Агата и Бекки. 65 лет".

- Да, правда, - сказала Агата. - Мы прожили хорошую, счастливую жизнь, а теперь...

- Но почему именно в этом году?.. Ты же знаешь, как мне неприятны мысли о старости.

- Бекки, надо смотреть фактам в лицо, - совершенно невыразительно сказала Агата, помолчала немного, потом добавила: - Извини, я сейчас, встала из-за стола и вышла из комнаты.

Бекки услышала, как она поднимается по лестнице, и почувствовала растущую тревогу. "Что такое вступило вдруг Агате в голову? Куда она пошла?" Пирог, казалось, притягивал ее взгляд, в мозгу, не переставая, бились слова: "Агата и Бекки, 65 лет. Агата и Бекки, 65 лет..."

- Где пилюли? Что ты сделала с пилюлями? - вернулась и почти кричала Агата. Она остановилась рядом с креслом Бекки, возвышаясь над ней, и ее лицо стало сухим и строгим.

- Пилюли? - нервно переспросила Бекки.

- Пилюли, которые нам оставил меднаблюдатель. Куда ты их дела? В ванной их нет.

- Они... - Бекки замолчала. Несколько дней подряд она не могла выбросить из головы мысль об этих пилюлях. Меднаблюдатель сделал ей укол от артрита и Агате тоже. Но у Агаты не было артрита! Зачем он это сделал? Бекки перестала ему верить. В глубине души она чувствовала, что эти пилюли имеют какое-то ужасное значение. Но для чего они? Господи, для чего они?

"Агата и Бекки, 65 лет..."

- Я не знаю, где они, - сказала она твердо. - Садись, Агата. Ты портишь наш праздник.

Но тут маленький голосок у нее внутри начал нашептывать: "Всегда есть другой путь. Смерть рядом со всех сторон, стоит лишь протянуть руку..."

Агата села, но ее глаза были пусты, словно у человека, слушающего наушники. Агата тоже услышала голос...

- Я порежу пирог, - неожиданно произнесла она и взяла в руки нож, сверкающий кухонный нож.

Было семь минут четвертого. Бекки беспомощно вскрикнула.

Агата резко провела ножом по горлу, кровь хлынула фонтаном, и она упала вперед, уткнувшись головой в пирог, и белый крем тут же превратился в красный.

Бекки вскочила и невольно глянула на старые настенные часы. Их тиканье сливалось со звуком капель, падающих со стола, где, словно уснув, лежала Агата, прожившая ровно шестьдесят пять лет.

В соответствии с Государственным Законом.

И тогда Бекки вспомнила. Шок от смерти Агаты помог ее сознанию устранить подсознательные запреты, и она вспомнила Акт о смерти, который десять лет назад ей приказали забыть. Вспомнила все, что говорил ей меднаблюдатель на прошлой неделе. "Ты бесполезная старуха, - сказал он, сделав гипнопрививку, - и скоро тебе будет шестьдесят пять, когда от тебя потребуется умереть. Я оставлю пилюли..."

Не сработало, не получилось, потому что какой-то след остался у нее в памяти, и она спрятала пилюли. Нож пугал ее все эти дни, и теперь, когда Агата умерла, она все вспомнила, и это испугало ее еще больше.

Она снова взглянула на часы. Было десять минут четвертого, а она на двадцать шесть минут моложе Агаты... Что будет через двадцать три минуты?

Двадцать три минуты...

Настенные часы шли, отсчитывая секунды.

Бекки торопливо поднялась в свою спальню, выдернула ящик шкафа и высыпала его содержимое на пол: одежда, две коробочки с украшениями, старые письма от Тома и пачка пилюль. Она схватила ее и бросилась вниз по лестнице. Мысли кричали ей: "Торопись!", сердце нашептывало: "Медленнее!" Она прошла в гостиную и, стараясь не глядеть на Агату, взяла со стола нож. Она его вытерла - прямо о скатерть.

Выйдя во двор, где, как всегда, квохтали куры, она подошла к колодцу и бросила вниз нож и коробку с пилюлями. Потом подбежала к сараю, где хранилось зерно, отперла дверь и вошла. Часы на руке показывали три пятнадцать. Еще восемнадцать минут. Бекки заперла дверь изнутри и выбросила ключ через маленькое забранное решеткой окошко. Затем села на мешок с зерном и стала ждать приказ умереть.