Юрий Козлов - Проситель

Но основное отличие его новой жизни от старой все же заключалось не в том, что в ней стало больше денег и, следовательно, больше отчаяния и больше смерти. В новой жизни писателя-фантаста Руслана Берендеева предстало не имеющим места быть само понятие счастья. Конечно, нельзя было утверждать, что и в прежней его жизни счастья было выше головы. Но там оно по крайней мере подразумевалось, как отдых в конце пути, как линия берега во время долгого плавания. В новой жизни категория счастья отсутствовала, как, скажем, отсутствует категория воздуха в открытом космическом пространстве.

- Приди ко мне, - произнес Берендеев, глядя на компьютерный экран, где была единственная дурацкая фраза, - и я излечу тебя от твоей болезни, потому что только я знаю, что это за болезнь, и только я смогу тебя излечить. Штучный доктор.

...Несколько лет назад сиреневым весенним вечером он выложил на стол перед председателем совета директоров "Сет-банка" Нестором Рыбоконем ворох сорванных с бессмысленной (если речь шла о привлечении потенциальных клиентов) высоты объявлений.

- Это бред, подобный расшифровке слова "революция" как "рев Люцифера", сказал Берендеев, не в силах оторвать взгляда от бронзовой статуэтки оскалившегося крылатого осла. Ему вдруг открылось, что осел победительно попирает копытами некую полукруглую сферу, которую легко можно было принять за макушку - купол - земли.

- Если бы слово "революция" писалось через "ф", - серьезно ответил председатель совета директоров "Сет-банка", - его можно было бы расшифровать как "реформа Люцифера".

- Честно говоря, не вижу большой разницы, - пожал плечами Берендеев. Реформа - это почти всегда рев... обездоленных.

- Но рев обездоленных далеко не всегда реформа, - возразил председатель совета директоров "Сет-банка", приглашая Берендеева усесться в глубокое и черное, как омут в ночь лунного затмения, кожаное кресло. - И потом, при чем здесь тогда Люцифер?

- Он уходит, - в глубоком кожаном кресле с инкрустированными, карельской березы подлокотниками Берендеев почувствовал себя столь же уверенно, как крылатый осел на куполе земли, - в пространство между производными от самого себя понятиями, в данном случае между "ревом обездоленных" и "реформой".

- Занятно. - банкир устроился в соседнем - через низкий стеклянный столик - кресле. - вы сказали, что он уходит. Но что-то ведь остается в пространстве между понятиями. Что-то, что является, так сказать, их одновременной антагонистической сутью. Не кажется ли вам, что над ревом обездоленных и реформой как бы наличествует третье, вмещающее в себя любую из них комбинацию, понятие? Как цифра "шесть" над цифрами "два" и "три"?

"Или как крылатый осел над куполом земли", - подумал Руслан Берендеев.

- Если вы думаете удивить меня предположением, что это третье - деньги, вы - не Штучный доктор, - рассмеялся Берендеев. Круглолицый, в забавных круглых роговых (Берендеев раньше таких не видел) очках банкир определенно начал его забавлять.

- Боюсь, что я отныне действительно не Штучный доктор, - со вздохом согласился тот. - В лучшем случае - Штучный фельдшер или Штучный медбрат. В худшем... - замолчал.

- Вы сказали, что ждали меня. - Берендееву не понравилось, что банкир так быстро отказался от сомнительной чести быть Штучным доктором. - Стало быть, вам известно, как меня зовут и кто я?

- Нет, - покачал головой банкир. - Но полагаю, вы представитесь. Нестор Иванович Рыбоконь, - протянул вялую, пухлую, но в пожатии неожиданно крепкую и холодную, как у снежного человека, руку.

Машинально назвавшись, Берендеев подумал, что (так часто случается с сумасшедшими) он шел к доктору, а пришел к другому сумасшедшему.

- Наверное, я не единственный, кто читал ваши высоко развешанные объявления, - сказал Берендеев. - Могут ведь прийти и другие.

- Кто не успел - тот опоздал, - несолидно как-то хихикнул банкир. Берендеев понял, что в их разговоре смешно искать логику. - Как там у Хемингуэя... Победитель не получает ничего?

- Если вы не Штучный доктор, зачем я сюда пришел? Кто и от чего меня излечит? - спросил Руслан Берендеев.

Не ответив, Нестор Рыбоконь поднялся с кресла, шагнул к встроенному в стену шкафу, снял с плечиков то ли плащ, то ли саван - серый, как асфальт, но в какую-то идиотскую то ли крапинку, то ли искру.

- Это... что? - с недоумением принял странную дерюгу Берендеев.

- Халат Штучного доктора, - ответил Нестор Рыбоконь. - Надевайте, он ваш.

Берендеев подумал, что если к этому халату еще и колпак со звездами, то смело можно на средневековый костер.

- А сам Штучный доктор? - мягко, дабы не спровоцировать у сумасшедшего приступ буйства, полюбопытствовал Берендеев.

- Передо мной, - обрадованно ответил банкир. - Он передо мной. Штучный доктор - вы!

- Таким образом, это вы пришли ко мне, чтобы излечиться, - скосил глаза на скомканные на столе объявления писатель-фантаст Руслан Берендеев, - потому что только я знаю, что это за болезнь, и только я смогу вас излечить?

- Ну, я бы не стал персонифицировать, - рассеянно взял со стеллажа статуэтку крылатого осла Нестор Рыбоконь. - Дело обстоит несколько сложнее. Скажем так, не меня лично, хотя, конечно, и меня в какой-то степени, а... всех.

- Всех? - уточнил Берендеев. - То есть... человечество?

Председатель совета директоров "Сет-банка" отошел в угол к лунному глобусу, попытался установить на нем крылатого оскалившегося осла. Ослу, похоже, там не понравилось. Он так и норовил соскользнуть. Берендеев подумал, что еще одна-две попытки, а потом сумасшедший банкир возьмет да запустит тяжелой статуэткой ему в голову.

- Вы бесконечно разочаровались в людях. (Осел, не иначе как задействовав крылья, закрепился на невидимой с земли стороне Луны, а именно посреди Пустыни рыб, - Берендеев и не знал, что на обратной стороне Луны есть территория с таким странным названием.) Вернее, не просто разочаровались, - продолжил Нестор Рыбоконь, - а потеряли к ним всяческий интерес. Грубо говоря, отныне люди не могут вас удивить.

- Некоторые, наверное, могут, - возразил Берендеев.

- Еще я хочу вам заметить, что по жизни человека ведет не только судьба, но и ее, так сказать, негатив - фортуна. Фортуна, как правило, не вознаграждает за добродетель. Вы можете совершить дикий, безрассудный поступок и... вдруг все ваши желания исполнятся. В то же самое время вы можете бесконечно долго сохранять добродетель, жить как полагается, но единственное, что вам стопроцентно гарантировано, - унылое прозябание и какая-нибудь нелепая смерть...

- То есть вы хотите предоставить мне шанс? - усмехнулся Руслан Берендеев.

- Ваша личная жизнь сейчас столь пуста, что вы больше не боитесь смерти... - посмотрел в глаза Берендееву Нестор Рыбоконь. - Следовательно, вам нечего терять. Вы вполне созрели, чтобы жить не среди людей, но среди поставленных целей. Поверьте, это ничуть не менее интересно. Ловите! - вдруг бросил через весь кабинет статуэтку крылатого осла. - В это трудно поверить, - продолжил, когда Берендеев, легко поймав (он сам не ожидал от себя такой ловкости), поставил статуэтку на стол, - но она из чистого золота. И еще труднее поверить в то, что я вам ее дарю. Из чистого золота - от чистого... разума!