Джейн Фэйзер - Королевские игры

Она коротко взглянула на ненавистного мучителя: аккуратные рыжие усы и старательно подстриженная бородка, презрительно сжатые губы, холодные глаза фанатичного протестанта.

Тюремщик не счел нужным ответить на колкость: посмотрел через плечо на стоявших в дверях незнакомцев и щелкнул пальцами. Те быстро подошли к трону, покрытому балдахином, на котором еще в самом начале заточения шотландская королева собственноручно вышила гордый девиз: «В моем конце - мое начало».

На глазах у пораженной Марии двое неизвестных сначала сняли балдахин, а потом убрали с возвышения и сам трон.

- Что они делают? - Старшая из фрейлин в ярости подбежала к Политу. - Чей приказ выполняют?

- Не ваше дело, миледи.

Он направился к двери, однако голос Марии заставил остановиться. Она тихо, устало спросила:

- Что это означает, сэр?

Тюремщик обернулся.

- Мадам, вы и сами знаете, что отныне не обладаете королевским статусом и, следовательно, не имеете права на атрибуты власти. Впредь считайте себя подданной ее величества королевы Елизаветы.

Он поклонился и ушел.

Мария долго смотрела в огонь и лишь смутно слышала возмущенные возгласы фрейлин. Она прекрасно понимала истинное значение только что произошедшего события. Лишение королевского статуса сразу превращало ее в рядовую жительницу страны, обязанную подчиняться общепринятым законам. Неужели кузина осмелится приговорить ее к смерти? Страх ледяной хваткой сжал горло. Подобного поворота она не предполагала; никогда не сомневалась, что Елизавета уважает родство и, всем сердцем веря в божественное происхождение собственной монаршей родословной, не посмеет надругаться над достоинством другой королевы.

Все оказалось иначе. Скорее всего Елизавета поддалась убеждениям советников и людей, подобных Политу, - тех, в чьих глазах Мария Стюарт воплощала непосредственную и серьезную угрозу трону.

Королева Шотландии решительно сжала губы: да, при первой же возможности она непременно выступит против протестантской монархии. Отныне ставка стала еще выше: речь идет о насущной необходимости добиться свободы и взойти на английский престол - хотя бы для того, чтобы спасти собственную жизнь. А достигнув цели, можно будет вернуть многострадальной стране истинную, дарующую спасение души религию.

Узница отложила рукоделие, встала и подошла к стоящему у сырой холодной стены запертому комоду, на деревянной поверхности которого уже успела выступить плесень. Достав из корсажа крохотный ключик, отперла один из ящиков и вынула стопку писем. Их доставил молодой человек по имени Робин Поули. Он начал преданно служить еще тогда, когда Мария обитала в Татбери и пользовалась относительной свободой - во всяком случае, могла совершать далекие верховые прогулки. Для всего мира Поули оставался всего лишь скромным конюхом, но в действительности выполнял куда более важные обязанности. Он привозил письма из Парижа, от агента Томаса Моргана, который и порекомендовал посредника в качестве верного, достойного доверия слуги. С тех самых пор Поули находил способы навещать свою госпожу, причем даже здесь, в Чартли, и привозил письма от Моргана. Послания неизменно вдохновляли: в них подробно описывались усилия, которые французский кузен герцог де Гиз и король Испании Филипп предпринимали, чтобы вторгнуться в Англию и, возведя на трон многострадальную узницу, очистить Британские острова от протестантской скверны.

Интересы и цели Франции и Испании совпадали: вернуть заблудшее королевство в лоно католической веры и тем самым навсегда избавиться от военной угрозы со стороны сильной, прекрасно вооруженной державы.

Мария сдержанно улыбнулась. Спасители, разумеется, надеялись получить послушную марионетку, однако глубоко заблуждались: она вовсе не была той слабой и безвольной женщиной, какой нередко старалась казаться. Она будет править самостоятельно и решительно, а если потребуется, то, как и в родной Шотландии, сама поведет в бой войска.

Мария вернулась к камину и открыла пакет. Письма обладали магической силой: они дарили надежду. Нет, она не забыта в унылой северной пустыне. Пришло время призвать к действию, показать, что убежденная в правоте общего дела и католической веры стойкая королева ценит усилия и мечтает обратиться к дворянству Шотландии, задавленному протестантской Англией. Несмотря на то что ее собственный сын пользовался покровительством Елизаветы и правил Шотландией как монарх-протестант, истинные шотландцы-католики считали своей королевой Марию Стюарт и были готовы встать на ее сторону.

- Шарлотта, не пришлешь ли ко мне Барбару?

- Сию секунду, мадам. Могу ли и я что-нибудь для вас сделать?

- Будь добра, принеси бумагу и чернила.

Шарлотта с готовностью поставила перед госпожой поднос из слоновой кости со всеми необходимыми для письма принадлежностями. Мария на мгновение задумалась, а потом начала писать обращение к своей стране и своим подданным. Она и сейчас пользовалась тем самым шифром, который неизменно применяла в секретной корреспонденции, а когда закончила, посыпала лист песком, чтобы высохли чернила, свернула и запечатала, но не королевской печатью, а всего лишь бусиной с висевших на поясе четок. Для посвященных в тайну рисунок должен послужить свидетельством истинности послания, а посторонние не заподозрят его важности. Во всяком случае, всегда надо надеяться на лучшее и молиться.

Горничная Барбара уже стояла в ожидании приказа.

- Возьми это и храни до тех пор, пока не появится Поули; он должен приехать в ближайшее время, чтобы послужить мне верой и правдой. Найди этого человека: он будет или в деревне, или в конюшне - там, где легче остаться незамеченным. Отдай письмо так, чтобы ни одна живая душа не видела.

Барбара приняла сложенный лист и бережно спрятала за корсаж.

- Непременно исполню, мадам.

Мария снова опустилась на стул и прислонилась головой к высокой деревянной спинке. Тюрьма, и без того мрачная и убогая, окончательно опустела. Кузина лишила ее последнего символа монаршего правления. Вот только Бога не под силу украсть никому.

Она прикоснулась к образку на груди и устало закрыла глаза.

Сэр Фрэнсис Уолсингем торопливо шагал по длинным коридорам Уайтхолльского дворца. Шел он, озабоченно нахмурившись и крепко зажав в руке стопку бумаги. Попадавшиеся по пути слуги и придворные спешили скрыться, но, погрузившись в размышления, всесильный секретарь никого не замечал. Он спешил в личные покои королевы. Двое часовых немедленно опустили пики и категорично преградили путь.

Дверь, однако, тут же открылась. В коридоре показалась молодая придворная дама и присела в низком реверансе.