Майкл Крайтон - Стрела времени

– Я в этом уверена, – подтвердила Лиз. – А что касается подписи внизу: «мон… ste… mere», то разве не похоже это на не полностью написанное слово «монастырь». Я готова биться об заклад. Заявляю вам: я считаю это схематическим планом монастыря.

Она вернула листок полицейскому.

Бэйкер многозначительно посмотрел на часы.

– Нам, пожалуй, пора ехать.

– Ну конечно, – согласился Уонека, поняв этот прозрачный намек. Он обменялся рукопожатием с четой Бэйкер. – Благодарю за оказанную вами помощь. Простите, что пришлось задержать вас. Счастливого пути.

Бэйкер обхватил жену за талию и вывел ее из здания на залитую предвечерним солнцем улицу. Уже было не так жарко, как днем; на востоке в небе висели надутые горячим воздухом шары. Галлап был центром теплового воздухоплавания. Он направился к автомобилю. Листочек на ветровом стекле оказался рекламой бирюзовых украшений из местного магазина. Он выдернул его из-под дворника, смял и бросил под колеса. Его жена сидела, обхватив себя руками, и смотрела прямо вперед Он запустил мотор.

– Ладно. Я сожалею, – сказала она, голос был сварливым, но Бэйкер знал, что иного признания не правоты он от нее не дождется.

Он наклонился и поцеловал жену в щеку.

– Нет. Ты сделала все правильно. Мы спасли жизнь этому старикану.

Его жена улыбнулась.

Он вывел машину со стоянки и поехал к шоссе.

Старик спал на больничной кровати. Нижняя часть его лица была прикрыта кислородной маской. Беверли Цоси сделала ему укол легкого успокоительного, он расслабился, дыхание его стало ровным и легким. Цоси стояла у кровати больного, обсуждая случай с Джо Ньето, индейцем из племени апачей-мескалеро, опытным терапевтом и прекрасным диагностом.

– Белый мужчина, примерно семьдесят лет. Поступил со спутанным сознанием, неадекватной раздражительностью, дезориентированный Умеренная сердечная недостаточность, слегка повышенные ферменты печени, но более ничего.

– И они его не сбили автомобилем?

– Судя по всему, нет. Но очень странно – они сказали, что нашли его на дороге к северу от Корасон-каньона. Но там нет ничего на целых десять миль в округе.

– Неужели?

– Джо, у этого парня нет никаких признаков долгого пребывания на солнце. Ни обезвоживания, ни кетонизации. Он даже не загорел.

– Вы думаете, что кто-то попытался убрать его? Дедушка ему надоел, и он уволок его подальше от людей?

– Да. Именно это я и подозреваю.

– А как насчет его пальцев?

– Я не знаю, – призналась она. – У него какая-то проблема с кровообращением. Кончики пальцев у него холодные и потемнели до фиолетового цвета; по виду можно даже опасаться гангрены. Но независимо оттого, что это такое, пока он находится в больнице, его состояние стало хуже.

– Он диабетик?

– Нет.

– Болезнь Рейно?

– Нет.

Ньето склонился над кроватью и всмотрелся в пальцы.

– Затронуты только первые фаланги. Все нарушения периферические.

– Да, – согласилась она. – Если бы его обнаружили не летом в жаркой пустыне, то я сказала бы, что это обморожение.

– Бев, вы проверили его на присутствие тяжелых металлов? Это могло быть отравление тяжелыми металлами. Кадмием или мышьяком. Этим можно было бы объяснить состояние пальцев, а также и слабоумие.

– Я взяла пробы. Но анализ на тяжелые металлы делают только в Альбукерке. Ответ поступит не раньше чем через семьдесят два часа.

– У него был какой-нибудь документ, медицинская карточка, хоть что-нибудь?

– Ничего. Мы передали приметы в полицию, отправили факс с отпечатками пальцев в Вашингтон на проверку по базе данных, но на поиски может потребоваться неделя.

Ньето кивнул.

– А что он говорил, когда находился в возбуждении, что-то бормотал?

– Какие-то рифмованные фразы, в общем-то, одни и те же. Что-то насчет Гордона и Стэнли. А потом он добавлял: «Квазителефон выгнал меня вон».

– Квази? Разве это не латынь?

Она пожала плечами.

– Я уже давно не бывала в церкви.

– Мне кажется, что «квази» – это слово из латинского языка, – пояснил Ньето.

Тут они услышали негромкий голос:

– Простите, пожалуйста. – Это был очкастый мальчик, сидевший в обществе матери на кровати в другом конце палаты.

– Кевин, хирург еще не освободился, – сказала Беверли. – Как только он придет, мы наложим на твою руку гипс.

– Он не говорил «квазителефон», – сообщил мальчик. – Он говорил «квантовый фон».

– Что?

– Квантовый фон. Он говорил: «Квантовый фон».

Они подошли к ребенку. У Ньето был удивленный вид.

– Но что же такое этот «квантовый фон»?

Мальчик смотрел на них честными глазами из-под очков.

– Вообще-то, надо говорить не «квантовый фон», а «квантовая пена». В мельчайших субатомных измерениях структура пространства-времени имеет иррегулярный характер. Оно не гладкое, а скорее пузырящееся и пенистое. Ну и потому, что все это происходит уже на квантовом уровне, это называют «квантовой пеной».

– Сколько тебе лет? – спросил Ньето.

– Одиннадцать.

– Он много читает, – сообщила его мать. – Отец у него работает в Лос-Аламосе.

Ньето кивнул.

– И что является частицей этой квантовой пены, Кевин?

– У нее нет частиц, – сказал мальчик. – Это в точности то же самое, что и вселенная, только на субатомном уровне.

– Но с какой стати этот старик рассуждал о таких вещах?

– Потому что он известный физик, – объявил вошедший в палату Уонека. Он заглянул в листок бумаги, который держал в руке. – Только что пришло сообщение по спецсвязи: Джозеф А. Трауб, семидесяти одного года, физик-материаловед. Специалист по сверхпроводимости металлов. Сообщение об исчезновении передано с его места работы, из Исследовательского центра МТК в Блэк-Рок, сегодня сразу после полудня.

– Блэк-Рок? Это же около Сандии. Этот город находится в нескольких часах пути, в центре Нью-Мексико, совсем рядом с Альбукерке. Какого черта этот старик делал в Корасон-каньоне на границе с Аризоной?

– Я не знаю, – сказала Беверли. – Но он…

Загудел сигнал тревоги кардиомонитора.

Все произошло настолько стремительно, что Джимми Уонека не успел ничего толком сообразить Старик поднял голову с подушки, посмотрел на них диким взглядом, а потом его вырвало кровью. Кислородная маска сразу стала ярко-красной; кровь хлынула из-под маски, струйками побежала по его щекам и подбородку, обрызгивая подушку, стену. Больной издал булькающий звук: он буквально тонул в своей собственной крови.

Беверли уже опрометью неслась через палату. Уонека бежал следом.

– Поверните голову! – приказал Ньето, подбегая к кровати. – Поверните!

Беверли отбросила кислородную маску и попыталась повернуть голову старика, но тот отбивался; глаза у него были невероятно широко раскрыты в испуге, а в горле все так же булькало. Уонека протиснулся мимо врача, схватил старика за голову обеими руками и с силой нажал, заставив его всем телом повернуться на бок. Человека снова вырвало; кровь обильно обрызгала все приборы и самого Уонеку.