Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)

— Между прочим, — заявила она оттуда, — опытные тридцатисемилетние мужчины поступают не так!

Независимо вихляя бедрами, горничная поплыла к лестнице. Гюнтер скорчил гримасу, громко сказал вслед: “Брысь!” Но это не произвело впечатления. Тогда он закрыл дверь и принялся переодеваться.

Душевая встретила его сиянием необычно сухих стен и пола. Воздух был такой же, как и в коридоре, — здесь давно никто не купался. Гюнтер провел пальцами по кафелю. Даже не холодный. Не слишком ли безлюдно здесь? Он повесил полотенце и осторожно, чтобы не забрызгаться, включил душ. Вода с клекотом понеслась по трубе, и Гюнтер едва успел отскочить, как она, чихнув, с шумом, паром и ржавчиной выплеснулась на пол. Тогда он прислонился к стене и стал ждать.

Минут через десять в душевую вошел охотник в пурпурном халате с черными драконами. В руках он сжимал трость, и Гюнтер с сарказмом подумал, что под широкими складками халата вполне спокойно мог скрываться и “симсон”. Интересно, на каком плече, на левом или на правом?

Охотник, мельком оглядев Гюнтера, аккуратно прикрыл дверь и пробормотал:

— Проклятая гостиница — кабинки сделать не догадались…

— Вы ошибаетесь. Это не гостиница, а постоялый двор, — поддержал Гюнтер.

Охотник повернулся и посмотрел на Гюнтера. Немного дольше, чем следовало.

— Вы нездешний? — спросил он.

— Из Брюкленда.

— Приехали поохотиться? — Охотник безнадежно махнул рукой. — Зря. Только убьете время. Болота тут гнилые, ничего на них не живет.

— Спасибо. То же самое мне говорил приятель — он был здесь неделю назад. Но я не охотиться.

Охотник брезгливо поморщился.

— Неделю назад? — переспросил он. — Вы имеете в виду поросшего шерстью и страшно потеющего толстяка? Так вот, о болотах он не имеет ни малейшего представления, хотя и таскал с собой постоянно допотопный дробовик. По-моему, он приезжал сюда не охотиться, а пить со всеми на брудершафт и рассказывать пошленькие истории о молоденьких продавщицах в своей бакалейной лавке где-то под Брюклендом.

Гюнтер улыбнулся. По своей сути портрет Монтегю был исчерпывающ.

— Да, вы угадали. Это был Эвар Монтегю. Владелец бакалейного магазина на Атавийском шоссе.

Охотник замер, сжав в руках палку.

— Подойдите ближе, — сказал он, смотря почему-то на пол. — Вы согласны?

— Я приехал.

Охотник ждал.

— Вам нужна расписка?

Палка в руках дрогнула.

— Никаких бумажек, — резко сказал охотник. — Я верю Монтегю.

— Очень приятно. Я так и передам поросшему шерстью и страшно потеющему толстяку, когда он захочет выпить со мной на брудершафт. Но мне этого мало. Я хочу знать, какова суть дела. А там — посмотрим.

Охотника перекосило. Надменность еще больше проступила на его лице, и без того колючие глаза превратились в жгучие буравчики.

— Хорошо, — процедил он. — По словам Монтегю, вы человек слова… Вам предстоит найти трех грудных детей, похищенных из родильного покоя.

— Рэкет?

— Нет! — повысил голос охотник. — Выкупа никто не требует!

— Тогда при чем здесь частный сыск? — пожал плечами Гюнтер. — Это дело полиции…

— Полиция им занимается, — поморщился охотник. — Но толку… Прошло три месяца, и я думаю, что и через три года они будут на том же месте.

— Откуда такая уверенность?

— Сами поймете, когда проживете в городе хотя бы неделю. Страх. Полиция боится этого дела. Здесь нужен посторонний человек.

Гюнтер снова пожал плечами.

— Они могут пригласить человека из другого округа.

— Возможно, — согласился охотник. — Но я хочу провести собственное расследование.

— Вы имеете какое-то отношение к детям?

В глазах охотника что-то мигнуло.

— Да. Один из них — мой незаконнорожденный сын. Гюнтер сочувствующе склонил голову.

— А почему же все-таки полиция боится этого дела? — спросил он.

Охотник вдруг резко выпрямился, побледнел и, судорожно вцепившись в трость, завертел головой. С минуту он прислушивался, затем переспросил:

— Что?

Гюнтер тоже прислушался, но шум душа забивал все звуки.

— Чего или кого именно боятся полицейские?

— Я уже говорил вам, — раздраженно бросил охотник, — поживете в городе — узнаете. — Щека его дернулась. — Кстати, категорически запрещаю вам вести какие-либо записи. Если хоть один человек узнает, с какой целью вы находитесь в Таунде, я не дам за вашу жизнь и гроша. Никакой психологической игры в полицейского и преступника не будет. Вас просто сразу же уберут, даже не предупредив…

— Может быть, мы все-таки перейдем к делу? — оборвал его Гюнтер.

Охотник одарил Гюнтера долгим взглядом.

— Все, чем я располагаю, — наконец проговорил он, — находится у меня в номере в портфеле. Дверь я оставлю открытой, портфель будет лежать на стуле. Вы его откроете, тут же, не отходя от стула, ознакомитесь с документами, положите на место и уйдете. Повторяю, никаких записей…

Сквозь шум льющейся воды из-за двери донеслось неясное царапанье. На миг охотник застыл с открытым ртом, но тут же, сорвав с трости набалдашник, резко повернулся к двери. Гюнтер мгновенно сориентировался и бросился вперед.

За дверью никого не было. Только в конце коридора у самой винтовой лестницы ленивой трусцой стучал когтями по полу черный пушистый кот.

Гюнтер прикрыл дверь и обернулся. Набалдашник трости уже возвратился на прежнее место. Нет, не стилет скрывался в трости. Палка была настоящей, цельной, только конец был остро заточен аккуратной четырехгранной пирамидкой.

— Нервы, — сказал Гюнтер. — Никого там нет…

И застыл. Точно такую же фразу произнес недавно портье. Охотник поманил его рукой к себе.

“Чего они все здесь так боятся? — подумал Гюнтер. — Прямо мотель неврастеников, начиная с портье и заканчивая, очевидно, единственным постояльцем”.

— Я даю вам семь дней, — шепотом проговорил охотник. — Неделю. Если за это время ничего не откопаете, то молча, никому ничего не говоря, уезжайте домой.

Он достал из кармана халата сверток.

— Здесь аванс — двадцать процентов, пистолет и ключ от портфеля.

— Вы полагаете, что у частного сыщика нет разрешения на ношение оружия? — съязвил Гюнтер.

Охотник внимательно, серьезно посмотрел на него.

— Вашим оружием в Таунде можно только пугать ворон, — категорично заявил он. — И еще одно: вы меня не знаете. Если понадобится, я вас найду.

Охотник повернулся, чтобы уйти.

— Вы забыли об амортизационных расходах.

— А это только в случае удачи. Представите мне счет, и я его оплачу.

— Надеюсь, что в последний раз мы обойдемся без условных фраз вроде “форпоста для страждущих и немытых”? — бросил ему в спину Гюнтер.

Наконец, он позволил себе посмотреть на пол. Нечто подобное он и ожидал увидеть — не зря же охотник разговаривал с ним о деле только в центре душевой. Вокруг того места, где они беседовали, чуть заметной на белом кафеле меловой чертой был начертан круг. Гюнтер хмыкнул, стащил с себя халат и шагнул под душ.