Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)

— Это наш бургомистр, — перехватив взгляд Гюнтера, сказал магистр Бурсиан. — Доктор Иохим-Франц Бурхе.

“Значит, таки бургомистр, — подумал Гюнтер. — Теперь понятно, как к нему попали документы следствия…”

— …а его спутница — баронесса фон Лизенштайн, — продолжал магистр. — Да, не удивляйтесь, у нас еще сохранились титулованные особы…

Его лицо внезапно приобрело скорбное выражение.

— У баронессы большое горе, — сообщил он. — Похитили ее новорожденную дочь.

Действительно, фамилия одной из рожениц была фон Лизенштайн. Впрочем, у нее дочь, а у бургомистра сын. И все же Гюнтер спросил:

— Вы сказали: ее дочь. А мне показалось, что они супруги.

Магистр Бурсиан смутился.

— Наш бургомистр закоренелый холостяк, сударь.

Гюнтеру ничего не оставалось, как хмыкнуть.

— Интересно, а как смотрит барон на его закоренелость?

— Барон Лизенштайн светский человек. Но прошу, сударь, простить великодушно — мне бы не хотелось продолжать разговор на эту тему. По городу о докторе Бурхе и баронессе фон Лизенштайн и без того ходит предостаточно сплетен.

Подошла официантка и поставила на столик закуски: зеленый салат на тарелке и какую-то серую массу, напоминающую застывший топленый жир, в металлическом судке. Еще утром Гюнтер обратил внимание, что ресторанчик обслуживается по типу бистро — с посетителями здесь не церемонились. Поэтому сам пододвинул к себе салат и с неприязнью покосился на судок, “Послал бог сотрапезника! Любопытно, как он будет это есть — ковыряясь вилкой или черпая ложкой?” Аппетит у Гюнтера заметно убавился.

— Это грибы, — пояснил магистр Бурсиан, и Гюнтер чуть было не поперхнулся салатом. — Извольте отведать.

Несколько растерявшись, Гюнтер непроизвольно бросил взгляд на пустую поверхность стола перед магистром.

— Извините, сударь, что не могу разделить с вами трапезу, — сказал магистр. — Я только что отобедал.

“Может быть, и магистр не снимает цилиндр не по своей воле, как “пастух” Мельтце свою шляпу”, — раздраженно подумал Гюнтер.

С некоторым предубеждением он воткнул вилку в вязкую серую массу.

— Ну и как? — вежливо поинтересовался магистр Бурсиан.

Гюнтер некоторое время сидел неподвижно, затем заставил себя сделать несколько жевательных движений. Ему с трудом удалось перебороть дурноту, вкусовые рецепторы, наконец, восстановили свою деятельность, и он неожиданно ощутил, что такое неаппетитное на первый взгляд грибное блюдо необычно приятно на вкус.

— Н-да, — кивнул он. Испорченное настроение начало улучшаться. — Весьма оригинально. Благодарю за рекомендацию.

— Блюдо, как принято сейчас говорить, фирменное, — заметил магистр Бурсиан. — Его рецепт принадлежит первому хозяину трактира Гансу Вандебергу. Конечно, и сейчас здесь неплохо готовят. Но современной кухне, — здесь в голосе магистра прорезались грустные нотки, — далеко до кухни трактирщика Ганса.

Грусть магистра была столь неподдельной, будто ему на самом деле приходилось вкушать блюда трактирщика Ганса.

Мимо столика, степенно направляясь к выходу, прошествовал священник. Гюнтер рассеянно посмотрел на него и невольно задержал взгляд. В руках у священника была трость. Как две капли воды похожая на трость бургомистра.

Гюнтер обвел взглядом зал. У “пастуха” Мельтце была такая же трость. И у многих посетителей тоже… Разве что их не было у ребят в черных комбинезонах да магистр опирался ладонями на крюк зонтика. Гюнтер вспомнил, что и у немногочисленных прохожих, которых он встречал на улицах, зачастую были точно такие же трости.

— Я смотрю, в вашем городе весьма скрупулезно придерживаются моды девятнадцатого века. Но почему такое однообразие в тростях? Других не производят?

— Других не покупают, — загадочно возразил магистр. — Настоящая осина…

Гюнтер не понял.

— И что, они все вот так?

Он имитировал, будто снимает и вновь надевает набалдашник.

— Но ведь вы, сударь, тоже пришли сюда не с пустыми руками? — медленно, с расстановкой произнес магистр еще более загадочную фразу и выразительно указал глазами на нагрудный карман пиджака Гюнтера.

— Что вы имеете в виду? — спросил Гюнтер, смотря прямо в глаза магистру. Еще во времена стажерства в политической полиции его учили, что даже когда собеседник рекомендует обратить внимание на непорядок в одежде, то проверять нужно руками, а не взглядом, чтобы не рассредоточить внимание. А то, что карман пуст, Гюнтер знал наверняка.

В прозрачных глазах магистра мелькнула тень.

— Простите, сударь, — стушевавшись, проговорил он, — но не смею больше вас отрывать от трапезы.

Магистр встал и, чуть приподняв цилиндр, поклонился.

— Если выпадет свободная минута, милости прошу поболтать со стариком, — сказал он и, опустив Гюнтеру в тот самый нагрудный карман визитную карточку, направился к выходу.

Гюнтер сдержанно кивнул, поблагодарив за приглашение, и проводил магистра взглядом. Магистр вышел из ресторана, и через оконный проем Гюнтер увидел, как он неторопливо, по-старчески опираясь на зонтик, пересекает улицу. Что-то в его фигуре показалось странным, но разобраться в чем дело, Гюнтер не успел: подошла официантка.

Гюнтер отложил вилку и достал визитку. В нагрудном кармане действительно ничего больше не было, но сквозь ткань подкладки он ощутил тяжесть пистолета, лежащего во внутреннем.

“Неужели пиджак так морщит от этой игрушки, что магистр заметил?” — подумал он.

Красивым почерком с завитушками, но почему-то ржавыми выцветшими чернилами на визитке было выведено:

ДЕЙМОН ВААЛ БУРСИАН

магистр ликантропии

Таунд, Стритштрассе, 13.

“Все-таки магистр наук”, — подумал Гюнтер, хотя и не знал, что такое ликантропия.

Он отложил визитку, пододвинул к себе тарелку с супом и снова посмотрел в окно. По залитой полуденным солнцем мостовой катил тележку уже знакомый продавец жареных каштанов и кукурузы. Переднее колесо у тележки вихляло, отчего она подпрыгивала на булыжнике, и от этого казалось, что и сам продавец прихрамывает. И тут Гюнтер понял, что именно показалось ему странным в момент ухода магистра. У магистра не было тени.

“Вот так и появляются жуткие истории о привидениях и рождаются суеверия”, — подумал Гюнтер. Профессия следователя приучила его все подвергать сомнению и анализировать. Он неторопливо перечитал визитную карточку. Ржавые чернила производили странное впечатление, будто писали кровью.

Неторопливо поглощая суп, Гюнтер скрупулезно проанализировал поведение магистра в ресторане, их разговор, визитную карточку и отсутствие у магистра тени и нашел, что мистификация была добротной, хорошо поставленной и психологически продуманной. Конечно, трудно объяснить фокус с тенью, но в цирке иллюзионисты добиваются ее исчезновения — то ли при помощи зеркал, то ли путем поляризации света, то ли еще как-то…