Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия

Домогара бежала не разбирая дороги. С размаху врезалась она в заросли пижмы и сухих ведьминых метел и прошла сквозь них как горячий нож по маслу. Только горьковатый запах, и отломанные веточки летели ей вслед. Был уже вечер, когда она добралась до соснового бора, где в чаще жила ее тетушка- Баба Яга.

Женщина вошла в лес решительным шагом. Дорога, хоть и не очень хорошо, все же была ей знакома. Сначала по краю брусничника до кривого дуба, потом обогнуть болото и... Тут Домогара заметила, что возле этой раскидистой елки она уже проходила. В некоторой растерянности княгиня остановилась. Нет, идет она вроде бы правильно: темно-зеленые, с восковым налетом брусничные кусты остались позади. Теперь надо идти вперед, там будет дуб. Она снова прибавила шагу. И снова, уже в третий раз, оказалась под зелеными пушистыми еловыми лапами. "Водит!" - тут же догадалась Домогара. "Ну, я сейчас тебе покажу, тетка твоя подкурятина!" Она поправила растрепавшиеся волосы и запела речитативом:

На кусту и под кустом,

Под ракитовым листом,

За иголкою зеленой,

Где бы не был ты, мудреный,

Предо мною появись,

Моей воле покорись!

Потом она сделала жест, который считался неизвестным приличным женщинам, но которым в некоторых случаях можно было неплохо завершить заклинание.

Тут же в воздухе возник несколько размытый контур, который постепенно заполнялся деталями, становясь все более реальным. И вот перед ней сгорбился небольшой мужичок необычного зеленого цвета. Выражение лица его было смущенным и пакостным одновременно. Мохнатые уши независимо топорщились.

- Чего кричишь, чего расшумелась? Слова всякие говоришь...- тут он попробовал шагнуть в сторону, но заклятье держало его крепко.

Домогара удовлетворенно кивнула:

- Вот не надо крутить дорогу абы кому.

- А ты, как в лес вошла, мне, хозяину, поклонилась? Я не говорю уже о гостинчике, какой-нибудь сладкой булочке или маковом кренделе. Но просто спросить разрешения можно было?

- Ладно, ладно, хозяин лесной. Ты вспылил, я погорячилась. Может, уладим все миром?

Леший отвернулся. Гордость его была задета, но не сидеть же век скованным, пока наговор не выдохнется.

- По рукам, - буркнул он, и Домогара наклонилась и проделала все в обратном порядке. Леший ежился, потирал короткопалые лапки, переминался с ноги на ногу. Потом радостно распрямился:

- Все, закоротило. Откуда же ты такая мудреная в моем лесу взялася?

- Взялася, тебя не спросяся. Проводил бы ты меня лучше, дедушка, а то заплутала я совсем твоими стараниями.

Лесовичок довольно ухмыльнулся:

- Куда же проводить тебя, краса ненаглядная? Ягоды собирать вроде поздно уже, да и для грибков темновато.

- К тетушке я иду. Баба Яга зовут, слыхал, может быть?

- Вот оно что, - присвистнул зеленый человечек. - Теперь ясно вижу, чья кровь в тебе играет. Ты извини, девица, обознался я, стало быть.

- А и ты меня прости, хозяин лесной, - Домогара размашисто поклонилась. - День сегодня у меня не задался.

- Это бывает, - согласился леший. - Пойдем?

И шагнул вперед, приглашая за собой Домогару.

Вскорости вековые сосны расступились перед ними, и впереди показалась избушка.

- Ну, вот, девица, и до места дошли, - махнул рукой дедок. - Я, однако, дале не пойду, не сподручно мне.

- Спасибо тебе, дедушка, - поблагодарила его Домогара. - Здесь уж я не заплутаю.

- Тогда прощевай, краса ненаглядная. Не забывай меня, лесовичка. А уж я то тебя точнехонько не забуду.

Последние слова лешего прозвучали уже непонятно откуда- дедок словно растворился в теплом вечернем мареве. Домогара прощально махнула рукой и направилась к избушке.

- Клу-клу-клу, - доносился из-за закрытой двери суховатый старческий голос. - Клуни-клуни-клуни!

Баба Яга сидела на полу и методично постукивала коричневым согнутым пальцем по рассыпанной пшенной каше. Вокруг нее толпились пушистые цыплята, с интересом наблюдавшие за этой странной игрой. Их родная мамаша- пестрая курица- стояла чуть поодаль, с некоторым страхом взирая на свою хозяйку. Наконец, желтые комочки осмыслили, что от них требовалось, и начали трудолюбиво молотить клювиками по зернам.

- Вот и умнички, - похвалила их старушка и поднялась с коленок. Тут она заметила Домогару, прислонившуюся к дверной притолоке.

- Проходи, племяннушка, - обрадовалась Баба Яга. - Никак, в гости ко мне выбралась- решила меня, старую, порадовать! - Потом кинула проницательный взгляд не по-старчески острых зеленых глаз и вздохнула:

- Нет, не в гости, опять по делу.... Что ж, садись, рассказывай, с чем припожаловала.

По мере повествования племянницы выражение лица старушки менялось. Сначала ее закопченное пухлое личико выражало только внимание и участие. Потом удлиненные ее глаза мечтательно сощурились, а сложенные за спиной руки окончательно придали ей сходство с хищной птицей, собирающейся взмахнуть крыльями и улететь.

- Сто лет прошло, и еще сотня пройдет, а люди не изменяться, нет! - пробурчала Баба Яга себе под нос непонятные Домогаре слова. - Вот ты меня тетушкой кличешь, а как сама думаешь, нешто, в самом деле, я матери твоей сестрой буду?

Удивленный вид княгини был лучшим ответом на вопрос.

- Не сестра, дитятко, не тетка, и даже не бабушка! - сама же ответила за нее Яга. - Ну, да что нам родством считаться! Одно я тебе только скажу, молодость моя прошла, когда люди земли здешней еще мечей себе не ковали и железных жал для каленых стрел не отливали. И не здесь, не в лесах да болотах здешних это было, а в горячих заднепровских степях, только Днепр тогда Борисфеном кликали.

Домогара слушала тетушку и неожиданно для себя погружалась в шальной мир скачущих лошадей, свистящих стрел, угнанных буйволов и черепов врагов, весело темневших пустыми глазницами с деревянного частокола. Пыль из-под копыт, кровь, смерть и лихое бесшабашное веселье бабьего царства.

- Я тогда не бобылкой на отшибе, как сейчас вот, жила. Много нас было, девиц, что власти мужской над собой признавать не желали. Жили мы весело- нынче здесь, завтра там. Конь бегучий, лук попадучий да меч верный, что еще для счастья надобно? Можно сказать, разбойничали мы: здесь коров угоним, там баранов. Страсть у меня одна была- сильно я коняшек любила. Как прослышу, где есть добрый конь- так мы с девками сразу туда. Раз узнали мы, что у Тарха-богатыря с Сиянской горы- целый табун знатных коников: голова к голове, волосок к волоску. Ну, мы и разлетелись. Только он дюже добро их охранял, - тут Яга подперлась рукой и призадумалась. Потом взмахнула платком, словно отгоняя старую тоску-печаль, и заговорила вновь:

- Так что коников в тот раз нам добыть не удалось, да и сердце свое я там оставила. Веришь, нет? До сих пор не могу его забыть, а уж годков двести как пить дать минуло.