Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия

Но ни одна рука не протянулась к Домогаре. Тогда к ней подскочил другой волхв и резким движением извлек что-то у нее из-за спины.

Толпа ахнула: их взорам предстала огромная стерлядь.

- Видите, видите! Вот она колдовка! - пронзительно вскричал рослый синерясый, к тому времени уже благополучно поднявшийся, но так и не очистившийся от приставшей к нему грязи. - Гляньте, люди добрые, вот кто запасы гноит. Хватайте ее, жирномясую!

Княгиня отбивалась, но как-то вяло. Вытащенная из нее рыбина ошарашила ее едва ли не больше, чем всех остальных. Мальчиков, попытавшихся оборонить свою мать, отшвырнули во мгновенье ока. Волхв тыкал в женщину пальцем и надрывался:

- Ее вина доказана! Вы все видели! Сыщется ль среди вас хоть один человек, который скажет слово в ее защиту?

Князь с дружиной пробивались на помощь, да только стояли они в отдалении, а толпа, охватывая их, словно жирный ил, мешала продвижению. Порфирий возвысил было свой голос, пытаясь урезонить народ, но его быстро заставили замолчать. У настоятеля у самого положение оказалось достаточно шатким, ведь именно переменой веры объясняли недород. Озлобленные голодные люди уже не верили тому, к которому прежде так часто приходили за спасением и утешением. Домогара могла быть разорвана в любой момент.

Но был еще один человек, пробиравшийся к княгине. Только его толпа не задерживала, а почтительно пропускала. Слышался благоговейный шепоток:

- Изур! Сам Изур-сновидец!

- Гляди-кось, вышел из священной рощи! Отродясь такого не было!

Между тем человечек, к которому относились эти трепетные высказывания, статью своей был отнюдь не велик. Обыкновенный среднего роста мужичонка с темно-коричневыми волосами и бородкой, одетый в простую светлую рубаху и шаровары. Черные небольшие глаза его лукаво выглядывали из-под нависших бровей. Чем-то неуловимым облик сновидца напоминал медведя, хотя сам Изур сложения был скорее щуплого.

От окружавших людей его отличала почти осязаемая уверенность и бестрепетность. Он проходил, раздвигая взбудораженный народ, так же спокойно, как проходил бы по вековому лесу меж сосен и елей. Походя, Изур наступил на валявшуюся в грязи белобрюхую стерлядь. Казалось, нога должна была погрузиться в мягкую плоть и раздавить ее, но вместо этого рыба исчезла.

Толпа ахнула. А сновидец шел вперед, будто ничего не произошло. Мгновение, и он уже стоял лицом к лицу с синерясыми.

- Ну, и где ваши доказательства? - безо всякого выражения спросил их Изур.

- Все же видели, - пытался оправдаться высокий бородач. - Видели вы рыбу? - старался он вновь всполошить народ. Но теперь ему вторили только отдельные слабые и сомневающиеся голоса.

- Ну и что, - ухмыльнулся сновидец. - Хочешь, я из тебя самого не то, что рыбину, тура рогатого извлеку?

И прежде, чем волхв успел что-либо ответить, Изур пошарил где-то под его черной бородой, и в толпу попер разъяренный дикий бык. Люди брызнули в разные стороны. Но даже тем, кто не успел убежать, чудовище не причинило никакого вреда. Острые рога, пронзая человеческую плоть, не исторгли ни капли крови, не принесли боли. Тяжелые мохнатые копыта не оставили на расползающейся грязи ни единого следа.

- А ну-ка, взять энтих чудодеев, да в железа! - прорычал, задыхаясь, князь. Он с дружиной кое-как продрался к месту событий, и намерения у него были самые мстительные. Только сейчас, в минуту опасности, Ольгерд осознал, сколь дорога ему жена, на которую он так часто досадовал.

- Говорил же, сиди дома! - совсем не зло, а больше для проформы выговаривал он Домогаре, прижимая ее к себе и похлопывая по могучей спине. От пережитого испуга княгиня была непривычно тиха. Она покорно приникла к мужу и против обыкновения не произносила ни слова. Потом вдруг вскинулась, словно раненная олениха:

- Лелюшка, Лебедушка моя!

Только тут все заметили, что девочка исчезла. Кий, Щек и Хорив испуганно жались друг к дружке, а их сестры нигде не было видно.

Ближние поиски ни к чему ни приведи, Лыбедь как сквозь землю провалилась. Только потом какая-то убогая старушка вспомнила ревущую девчонку, порскнувшую как заяц в Изюброву чащу.

Бросились туда. Точнее, бросились только князь с дружиной да сновидец Изур. Старец Порфирий почел за благо проводить растерянную, чуть не обезумевшую, Домогару и мальчиков до терема.

Понемногу бег сменился быстрым шагом, и Изур опять с хитрым прищуром проговорил:

- Один камень много горшков перебьет. Всего два сквернавца, а сколько бед натворили.

Князь обернулся и перевел дух:

- Я все хотел тебя спросить, как ты дознался, что рыба та поддельная была? Вид-то у нее самый рыбный был.

- Ах, это! - ухмыльнулся сновидец. - Да я на своем веку столько настойки из спорыньи выхлебал, мухоморами заедаючи, что морок от натуры завсегда отличу, в любом обличьи. У сновидцев, княже, - посерьезнев, произнес он, - с малых лет подготовка вельми серьезная идет. А для простых случаев совет тебе дам: коли сомневаешься, нажми на око перстом. Всамоделишное завсегда двоиться будет.

Так они и шли по темнеющему голыми сучьями неуютному лесу, и князь чувствовал, что его доверие и дружелюбие к этому человеку растет с каждой минутой.

- Стой-ка, - вдруг осадил Ольгерда сновидец. Они затаились, осторожно выглядывая из-за кустов на поляну.

Под могучим дубом сидела простоволосая, с изгрязнившимся личиком девочка и любовно чесала рыжую вислоухую собаку. Пес жмурил янтарные глаза, и ласковое весеннее солнышко, невесть откуда появившееся, багряным золотом отливало в завитках его шерсти.

- Не бойся, песик, - уговаривала животное Лыбедь. - Я ведь тоже потерялась. Вдвоем-то не страшно.

Пес поднимал умную морду, будто понимая, что лопочет ему ребенок. Потом ткнулся в руку девочки и побежал.

Только теперь князь заметил трепещущие золотые крылья за спиной этой странной собаки. Ветер раздувал их, и чудо-зверь несся все быстрее, пока сияющей точкой не растаял вдали.

Князь подбежал к дочери и подхватил ее на руки.

- Лелюшка, детка, - бормотал он, обнимая девочку. - Все в порядке? Собачка тебя не кусала?

- Какой ты глупый, папа! - важно, по-взрослому, проговорила Леля. - Это не собачка, а Симаргл. Он весну принес. Только он боялся. Все вокруг были такие злые.

- А теперь он уже не боится? - ошеломленно спросил ребенка князь.

- Теперь перестал, - блаженно втягивая носом потеплевший воздух, произнес Изур-сновидец. От деревьев тянуло терпким запахом лопающихся почек. Под настойчивыми теплыми лучами парила разбуженная земля, а на русые волосы Лыбеди слетела первая в этом году бабочка.

Счастье горстями.

- Пива! - прогремело и покатилось по трактиру, оттолкнулось от почерневших балок потолка и грохнуло в дымном зеве очага. Румяный поросенок вздрогнул всей своей хрустящей запеченной кожицей, и все его четыре молитвенно задранные лапки дернулись в немом ужасе. Ароматный мясной сок брызнул в золотистый огонь, и зашипело-зачадило, словно наступили на хвост змеюке-скрытнице.