Журнал «Если» - «Если», 2002 № 03

«Бог Света»(The Prince of Light) — экранизация индийских легенд из эпоса «Рамайяна», снятая в классической манере. Похоже, также не попадет в тройку.

«Шрек»(Shrek) — экранизация книги Уильяма Стейга, главный претендент на «Оскар» (см. рецензию в «Если» № 10,2001). Блестящая компьютерная объемная анимация от создателей «Антца», мощный актерский состав, озвучивавший персонажей, впечатляющая музыка. Оригинальный сюжет, переворачивающий с ног на голову каноны современной фэнтези. Обаятельные и смешные главные герои — людоед Шрек и его друг осел, принцесса-каратистка и хитрец герцог. Все это уже позволило фильму собрать целый урожай локальных наград, попасть в конкурсную программу Каннского фестиваля и стать лидером проката. Скорее всего, это же даст возможность завоевать приз Киноакадемии.

«Труба лебедя»(The Trumpet of the Swan) — рисованная экранизация классической сказки Е.Б.Уайта (автора «Стюарта Литла»). Большинство специалистов отмечают блестящую работу художников. Имеет хорошие шансы попасть в тройку.

«Пробуждение жизни»(Waking Life) — самый серьезный фильм из девятки. Психологическая, местами психоделическая, философски-экзистенциальная драма. Фильм повествует о попытке человека понять разницу между сновидениями и реальной жизнью, о том, возможно ли управлять своими снами. У фильма есть неплохие шансы на выход в финал.

«Джимми Нейтрон: гениальный мальчик»(Jimmy Neutron: Boy Genius) — объемно-компьютерная фантастика, вышедшая на экраны в декабре. Бюджет небольшой, но прокатные шансы приличные. Фильм рассказывает о застенчивом юном гении, восставшем против злобных пришельцев. Сказка, наполненная духом комиксов. Шансы есть, но небольшие.

«Марко Поло: возвращение в Ксанаду»(Marco Polo: Return to Xanadu) — на фоне остальных лент этот китайско-словацко-американский фильм о космических приключениях выглядит весьма бледно. Судя по отсутствию комментариев в прессе, критиков этот фильм не очень вдохновил и был добавлен в девятку для политкорректности.

Как можно убедиться, всех вышеперечисленных претендентов на «Оскар» вполне можно отнести к фантастике/фэнтези/сказке. А значит, наш любимый жанр сделал очередной шаг к мировому признанию. Ведь раньше подобные мультфильмы могли претендовать лишь на премии вроде фантастического «Сатурна» или анимационной «Эмми». Кстати, пусть эта мысль покажется крамольной, но не потому ли киноакадемики пошли на введение новой номинации для полнометражной анимации, что почувствовали тотальное наступление мультфильмов на «большое» кино и сыграли «на опережение».

Дмитрий БАЙКАЛОВ

В детстве любимой игрушкой Роберта была простая глиняная кукла, которая умела ходить, да и только. Пока родители развлекали в саду гостей, обсуждая коронацию Виктории или чартистские реформы, Роберт бродил следом за куклой по коридорам семейного дома, разворачивая ее на поворотах. Кукла не понимала никаких команд и ни на что не реагировала: упершись в стенку, глиняная фигурка продолжала тупо маршировать, пока ее руки и ноги не превращались в бесформенные комки (иногда Роберт развлекался этим). Когда руки куклы полностью теряли форму, он поднимал игрушку и вынимал из нее имя, останавливая движение. Затем сплющивал тельце в гладкий комок, раскатывал его на доске и лепил новую фигурку, делая одну из ног или кривой, или длиннее другой. Потом вставлял в нее имя, и куколка тут же падала и описывала небольшие круги, отталкиваясь разными ногами.

Мальчику нравилось вовсе не лепить новые фигурки, а находить пределы действия оживляющего имени. Ему было интересно проверять, какие изменения еще можно внести в ее тельце, прежде чем имя переставало действовать. Для экономии времени он почти не заботился о внешности фигурки, детализируя ее ровно настолько, чтобы вновь испытать имя.

Другая кукла ходила на четырех ногах. У нее было красивое тело фарфоровой лошадки, изготовленное с мельчайшими подробностями, но Роберта гораздо больше занимали эксперименты с ее именем. Это имя подчинялось командам «вперед» и «стоп», позволяло обходить препятствия, и Роберт пытался вставлять его в другие самодельные тела. К его разочарованию, имя имело более четкую привязку к форме тела, и мальчику так и не удалось слепить глиняную фигурку, которую оно смогло бы оживить. Он делал ноги отдельно, прикрепляя их потом к туловищу, но так и не сумел добиться бесшовного соединения — имя не распознавало тело как единое целое.

Роберт исследовал и сами имена, делая наугад простые замены и пытаясь определить, где же разница между «двуногостью» и «четвероногостью» и какие буквы заставляют тело выполнять простые команды. Но имена для разных игрушек выглядели тоже разными: на каждом клочке пергамента были написаны семьдесят две крошечные буквы еврейского алфавита — двенадцать рядов по шесть, — и, насколько он мог судить, совершенно бессистемно.

Роберт Стрэттон и другие четвероклассники не сводили глаз с мастера Тревельяна, расхаживающего между рядов парт.

— Лэнгдейл, что есть доктрина имен?

— Все предметы суть отражения бога, и… гм-м… все…

— Избавь нас от своего бормотания. Торберн, а ты можешь поведать нам, что есть доктрина имен?

— Поскольку все предметы суть отражения бога, то и все имена — отражения божественного имени.

— И что есть истинное имя объекта?

— Это имя, которое отражает божественное имя таким же образом, каким объект отражает бога.

— И что есть действие истинного имени?

— Наделение объекта отражением божественной силы.

— Правильно. Хэлливелл, что есть доктрина сигнатур?

Урок натуральной философии продолжался до полудня, а в субботу занятия заканчивались в час. Мастер Тревельян отпустил класс, и ученики Челтенхемской школы разошлись.

Забежав на минутку в спальню, Роберт помчался к школьным воротам, где ждал его друг Лайонелл.

— Значит, успех? И я все увижу сегодня? — спросил Роберт.

— Я ведь сказал, что сегодня.

— Тогда пошли.

И парочка направилась к дому Лайонелла в полутора милях от школы.

Во время первого года учебы в Челтенхеме Роберт почти не общался с Лайонеллом — тот был одним из «дневных» учеников, а Роберт, как и остальные «пансионатские», относился к ним с подозрительностью. Но во время каникул Роберт совершенно случайно наткнулся на него в Британском музее. Роберт любил музей: хрупкие мумии и огромные саркофаги, чучело велоцераптора и заспиртованная русалка, стена, ощетинившаяся слоновьими клыками, рогами лосей и единорогов. В тот день он стоял у витрины с элементалями и читал карточку, поясняющую, почему здесь нет саламандры, и неожиданно заметил стоящего рядом Лайонелла — тот разглядывал ундину в стеклянной банке. Завязался разговор. Выяснилось, что оба интересуются наукой, и мальчики быстро стали друзьями.