Владимир Фильчаков - Зеркало взрыва

- Света.

- Света, погоди. Я же говорю, бывал в больнице. Там все расшатанное, и краска на стенах не такая, и кровать... Хотя кровать, может и такая, матрац-то уж точно больничный.

- Ну, и чего же тебе надо? - Светлана выкатила столик в коридор.

- Погоди! - крикнул Стасик. Ему вдруг показалось? что как только девушка уйдет, опять наступит махровая чернота и выплывет страшная луна с одним глазом. - Скажи, а Ирина здесь, у вас?

- Какая Ирина?

- Ну, та девчонка, с которой мы у вас были.

- Милый мальчик, - с легкой улыбкой пропела Светлана. - Я тебя впервые вижу, а уж кто такая Ирина, и не знаю совсем.

И она вышла, оставив Стаса сидеть на кровати. Он оглядел себя. На нем была полосатая больничная пижама. Опять все не так. В той больнице, где ему довелось лежать два года назад, никаких пижам не выдавали, и все больные ходили в своем, домашнем. Неужто за два года все так переменилось? И девчонка зачем-то врет. То есть что же получается? Его подобрали где-то в Руинах, и перевезли в больницу? Вряд ли в Руинах может быть такая клиника. Но вот же окно. Надо подойти и посмотреть. Стасик встал, и на непослушных (от укола, наверное) ногах подошел к окну. Он выглянул наружу и застонал - ему открылся вид на Руины с высоты, как бывает на пятом этаже. Значит, он в том самом здании... Мальчик побрел к двери, распахнул ее и отпрянул - за дверью была пугающая махровая чернота. Он быстро захлопнул дверь и побежал к постели. Впрочем, "побежал" - не то слово, скорее заковылял. Голова кружилась, в ней плавал ядовитый страх. "Мама!" - хотел крикнуть Стас, и не смог. Он повалился на постель и потерял сознание.

- Ну-ну, просыпайся! - голос доносился из-за тридевять земель.

Хотелось открыть глаза, чтобы посмотреть, кто это зовет, но сил не было.

- Да что ж такое! - голос стал рассерженным. - Светлана, ты ему какую дозу вкатила?

- Ту и вкатила, которую ты прописал, - послышался голос Светланы.

Звуки приближались. Стасик начал осознавать, что он проснулся, лежит на кровати, и совсем рядом Светлана разговаривает с каким-то мужчиной. Стас открыл глаза.

- Ага, - обрадовался мужчина, в котором Стас с трудом узнал Дениса - сейчас он был в белом халате, докторской шапочке, и имел куцую бородку, как показалось мальчику, плохо приклеенную. У него по-прежнему недоставало двух передних зубов. Он сидел на табурете, а Светлана стояла у него за спиной. - Гм, гм. Как себя чувствуете, больной?

- Это ты больной, - с трудом ворочая непослушным языком, проговорил Стас. - А я здоровый, и не понимаю, за что меня здесь держат.

- Что значит "за что"? - Денис переглянулся со Светланой. - Держат не "за что", а "потому что". Ты же не в тюрьме.

- Ах, я не в тюрьме? Вот и отлично. Прошу вернуть мне одежду.

- Постойте... Постой, и куда же ты собрался?

- Это не твое дело.

- Вот как? - Денис поджал губы и скрестил руки на груди. - Бунтовать вздумали? А не кажется ли вам, что я могу и санитаров позвать?

Стас застыл, напрягся.

- Нет, конечно, мы можем решить вопрос полюбовно, - смягчился Денис. - Вы не выпендриваетесь, и мы вас выписываем.

- Согласен, - ту же встрял Стас, и Денис, который приготовился произносить речь дальше, споткнулся, замолчал и весьма глупо захлопал глазами.

- Гм, гм, - пробормотал он. - Ну ладно. Нервы у вас, видите ли... Ну, в общем... Словом, препятствий мы чинить не станем, идите, куда хотите. Единственная формальность... Ну, вы сами увидите. И мой вам совет - покиньте это место как можно скорее.

- Да я бы рад! - вскричал Стасик, приложив руки к груди для убедительности. - Я покину. Вот только Ирку найду, и покину. Сразу же.

- Ирка - это кто?

Стас замолчал. Уж очень натурально разыграл неведение Денис. Они что, и впрямь Ирку не знают?

- Девчонка одна, подружка моя, - нехотя сказал он. - Мы вместе с ней пришли в Руины.

- Ну, ищите, - согласился Денис, а Светлана кивнула несколько раз. - Но чем быстрее, тем, вы сами понимаете, лучше. А сейчас...

Он встал, посмотрел на Светлану, у которой вдруг сделалось постное лицо, и вышел. Светлана последовала за ним. Стас с ужасом проследил, как они исчезают в черном проеме двери, сел, взъерошил волосы. Однако долго побыть одному ему не дали. В палату вошел человек - Стасу показалось, что в отворившуюся дверь влился кусок черноты с бледным лицом. Вошедший был в черном костюме и рубашке, даже галстук у него был черный. На Стаса он произвел самое гнетущее впечатление. Лицо было застывшим, словно вылепленным из гипса, глаза водянистые, и как будто отсутствующие, которые, впрочем, вспыхивали иногда и кололи почти физически ощутимо. Человек улыбнулся губами, и Стасик почувствовал, как по спине протекла холодная струйка. Гость сел на табурет, развернул на коленях черную папку, и долго изучал какие-то мелко исписанные листы. Все это время Стас чувствовал невероятное напряжение, словно его заставляли сидеть неподвижно под страхом удара электрическим током. Наконец, когда мальчику показалось, что сейчас он не выдержит и закричит, гость вдруг проговорил бесплотным голосом:

- С какой целью вы пришли в Руины?

Стас сглотнул комок, внезапно застрявший в горле, и с трудом проговорил:

- С целью любопытства.

- Вы пришли один?

Стас уже было хотел закричать, что не один он был, а с Ириной, которую все тут видели, но не признаются в этом, но вдруг осекся. Вспомнились слова Дениса о том, что он может и санитаров позвать, значит клиника эта совсем не простая, больше похожа на психушку, и скорее всего так оно и есть, и скажи он про Ирину, они еще, чего доброго, убедятся в том, что выписывать его никак нельзя. Поэтому он долго молчал, обдумывая ответ, а гость равнодушно ждал.

- Я пришел один, - раздельно проговорил Стас, испытывая при этом жгучий стыд. Не оттого, что солгал, а оттого, что ему показалось, будто он бессовестно предал Ирину, отрекся от нее.

Гость кивнул, порылся в бумагах и сказал:

- А вот тут написано, что вы не раз поминали какую-то Ирину, будто вы пришли с ней, но потеряли ее. Как вы это объясните?

И он кольнул Стаса глазами. Но еще больше мальчика кольнуло слово "поминали", которое в его воображении было связано только с поминками по усопшей, и Стаса передернуло. От гостя не укрылось это, он внимательно наблюдал, как ведет себя допрашиваемый. Стас опять испугался. Нужно было срочно выкручиваться, придумывать что-то и он бухнул какие-то совсем не свои слова:

- Ирина - плод моего воображения.

- Ммм, - удовлетворенно произнес посетитель. - Ну что ж, значит дело не так уж плохо, как мне тут представляли.

Он указал длинным корявым пальцем на стопку листов. Стас покосился туда, и тут же отвернулся. Чувствовал он себя отвратительно. Надо же такое сказать! Плод воображения. Он вторично отрекся от Ирины, и вспомнил вдруг дискуссию на уроке внеклассного чтения, где они читали отрывок из Нового завета, как раз о том, где Петр трижды отрекся от Христа, и обсуждали потом поведение Петра. Кто-то высказался в том духе, что Петр поступил правильно, глупо было бы попасть в руки стражников и кончить жизнь на кресте, он сохранил жизнь, чтобы продолжить дело Учителя, и тому подобное. А Ирка встала и сказала, что все это ерунда, что Петр попросту наложил в штаны, что стражников интересовал Иисус, но никак не его последователи, и никто Петра не арестовал бы. Вот и пришлось апостолу потом всю жизнь замаливать этот грех, и принять мученическую смерть. Спор тогда получился знатный, учительница сидела в сторонке и гордилась собой, что сумела так завести учеников, которые кричали, брызгали слюной, размахивали руками и даже топали ногами.