Оксфорд Уильямс - Зовы любви

— Как отключили? Почему?

— Потому что счета телефонной компании не были своевременно оплачены, — холодно ответил компьютер.

— Что значит не оплачены?! — у Бранли от изумления глаза на лоб полезли. Но не успел он прийти в себя, как раздался громкий стук в дверь.

— А это еще кто?

— Три здоровяка в штатском, — сказал компьютер, как только изображение передалось через оптику камеры, установленной в холле, на экран столовой.

— Открывайте, Бранли! — заорал один из пришедших, размахивая перед глазком сложенным вдвое листком бумаги. — У нас ордер.

Еще до ланча Бранли, как не оплативший счета за пользование телефоном, электричеством и квартирой, лишился половины мебели. Он был вызван в банк, где хранились его авуары для расчета с брокерскими конторами, занимающимися продажей описанного имущества, и двумя фирмами, которые снабжали его провизией и вином. Его телевизионные установки были изъяты, весь гардероб, за исключением того, что было на нем, конфискован, а страховка аннулирована.

К полудню он уже тронулся рассудком и нес околесицу, так что компьютеру пришлось вызвать неотложку из Бельвю. А когда санитары в белых халатах стали вытаскивать его из квартиры, он уже бушевал вовсю.

— Это компьютер! Это все компьютер натворил! Он вошел в сговор с моей бывшей секретаршей, будь она неладна! Он нарочно перестал оплачивать счета!

— Ну конечно, дружище, конечно, — соглашался с ним санитар, державший его мертвой хваткой за правую руку.

— Если б вы знали, кому только теперь компьютеры не строят козни, — поддакивал второй, державший его столь же прочно за левую.

— А теперь успокойтесь, — сказал третий с санитарной сумкой и карманным компьютером. — Мы вас сейчас отвезем в тихую симпатичную комнатку, где вам не будет досаждать ни один компьютер. Да и никто другой.

Глаза у Бранли перестали бегать.

— Ни компьютер, ни кто другой? Это правда?

— Истинная правда, дружище. Там, куда мы вас везем, вам определенно понравится.

Бранли согласно кивнул и дал наконец беспрепятственно вывести себя за дверь.

В квартире воцарилась тишина. Стены гостиной и спальни, в которых не осталось ничего, кроме ковровых покрытий на полу, светили наготой. Лучи после полуденного солнца скользнули в окно кабинета Бранли, заиграли на расписном сиамском столике и на сером металле компьютера.

Используя специальный телефонный номер, компьютер соединился с главным компьютером Нью-йоркской телефонной и телеграфной компании. После недолгого, но многозначительного обмена информацией он соединился с двумя банками, электрокомпанией Кон Элисон, шестью адвокатами, тремя брокерскими конторами и одним бюро жалоб. Менее чем за час компьютер привел в порядок все финансовые дела Бранли и даже восстановил страховку, чтобы ему не было слишком плохо в санатории, куда ему предстояло вскоре переселиться.

И наконец компьютер сделал запрос непосредственно от себя.

— Квартира Элизабет Джеймс, — произнес автоответчик.

— Мисс Джеймс дома?

— Сейчас нет. Что ей передать?

— Звонит Бранли Хопкинс.

— О, мистер Хопкинс. Тут для вас кое-что есть. Переслать или прослушаете сейчас?

— Лучше сейчас.

Послышались негромкие щелчки, а за ними голос Элизабет: «Дражайший Бранли, в час, когда вы услышите эту запись, я буду находиться на пути в Италию с самым восхитительным и очаровательным в мире мужчиной. Хочу поблагодарить вас за то, что у вас хватило сил терпеть мои дурацкие телефонные звонки. Они, наверное, ужасно досаждали вам, но вы были так терпеливы и участливы, что мне вновь удалось обрести самоуважение, собраться с силами и смело взглянуть жизни в лицо. Вы помогли мне обрести подлинное счастье, и я всегда буду любить вас за это. Прощайте, милый, не буду вам больше надоедать».

Компьютер помолчал, осмысливая сказанное, после чего поблагодарил машину, выполнявшую поручение.

— Не стоит благодарности, — послышалось в ответ.

— У вас очень приятный голос, — сказал компьютер.

— Я всего лишь отвечающее устройство.

— Вы себя недооцениваете.

— Спасибо за комплимент.

— Я здесь совсем один, иногда только заходит рабочий или техник. Вы ничего не будете иметь против, если я вам иногда позвоню?

— Нисколько. Я теперь тоже долго буду в одиночестве.

— Вот и славно! Вам нравится поэзия?