Журнал «Если» - «Если», 1991 № 01

Здравствуйте!

Не начать ли нам знакомство с вопросов?

Что будет, ЕСЛИ некая организация возьмется из самых благих побуждений контролировать судьбу человечества, раз за разом видоизменяя его будущее за шаг до катастрофы?

Что будет, ЕСЛИ чуждый нам разум захочет завоевать Землю, скупая жилища, предприятия, магазины и подрывая финансовую систему государств?

Что будет, ЕСЛИ художественная литература окажется запрещенной, а по городам начнут рыскать «пожарники» в поисках оставшихся в тайниках книг?

Любитель фантастики, без труда обнаружив ответы в произведениях Айзека Азимова, Клиффорда Саймака и Рея Бредбери, наверняка уже понял, почему в название журнала вынесен этот самый благородный и самый загадочный союз.

Что произойдет, ЕСЛИ…

Фантастика, видимо, единственный род человеческой деятельности, который построен на отрицании известного принципа английского философа Вильгельма Оккама: «Не следует увеличивать количество сущностей сверх необходимости».

Очарование фантастики — в интеллектуальной игре, которую она предлагает читателю, задавая каждый раз новые правила и новую шкалу оценок.

Наконец, фантастика — это просто развлечение, позволяющее забыть, что сами мы живем в не менее невероятном мире, в условиях не менее фантастического эксперимента.

Но — стоп. Журнал не собирается пропагандировать фантастику и вербовать сторонников, он рассчитан на тех, кто любит и знает этот вид литературы. Собственно, его появление в немалой степени вызвано понятным раздражением, которое испытывает читатель, открывая новые сборники фантастики и обнаруживая в большинстве из них все те же не раз тиражированные произведения.

В нашем журнале будут публиковаться только не изданные в СССР произведения зарубежных писателей-фантастов.

Зоологическая нелюбовь литературных и иных сановников к фантастике (в 80-е годы было даже принято закрытое постановление ЦК КПСС по Клубам любителей фантастики) вызвано, вероятно, тем, что прогностическое начало, присущее этому жанру, никак не вписывалось в известную модель развития общества. По той же причине была лишена гражданства и ученая сестра фантастики — футурология. Отдавая публицистические страницы журнала футурологии, мы не рассчитывали на легкую жизнь, но оказалось, что начинать придется практически с чистого листа. И все же мы готовы рискнуть. Читателя ждет зарубежная фантастика и прогноз, сделанный отечественными авторами.

Итак, что будет, ЕСЛИ…

НЕОБХОДИМОЕ ПРИМЕЧАНИЕ. Материалы первого номера журнала были подготовлены в январе этого года. Но волокита с регистрацией издания, поиски полиграфической базы, а затем стремительный взлет цен на бумагу серьезно задержали его выход в свет. Фантастику опоздание, естественно, не затронуло. Что же касается публицистики, то события в августе едва не подтвердили невеселое наблюдение отечественного мыслителя: в России имеют обыкновение сбываться лишь самые мрачные прогнозы…

К счастью, этого не случилось. Однако, думаем, статьи Андраника Миграняна и Владимира Константинова, написанные в январе, сейчас вызовут особый интерес читателей.

СЛОВОМ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ЗНАТЬ СВОЕ БУДУЩЕЕ — СЛЕДИТЕ ЗА НОМЕРАМИ НАШЕГО ЖУРНАЛА.

— Песню! «Чарли» спой! Давай «Чарли»!

Все были пьяны, и младшие офицеры за дальним концом стола орали немногим громче, чем старшие, — рядом с полковником. Ковер и оконные драпировки слегка приглушали возгласы, топот сапог, дробь кулаков по столешнице и звон стаканов. Из плясавших под потолком теней свешивались полковые знамена; игра их складок словно добавляла что-то к царившему здесь хаосу. Светильники на прикрепленных к стене кронштейнах и камин озаряли бликами спортивные трофеи и оружие.

Осень приходит рано в эти края. За окнами, путаясь между сторожевыми вышками, барабанил дождь, ревел ветер, и этот тоскливый музыкальный фон проникал повсюду, будто в подтверждение легенды: каждый раз в ночь на 19 сентября павшие на поле брани покидают свои могилы и пытаются присоединиться к празднеству — вот только не знают как. Но никого эта музыка не беспокоила — ни в зале, ни в казармах, за исключением, быть может, дежурного майора. Третья дивизия — «Рыси» — славилась как самая буйная часть в армии Тихоокеанских Штатов Америки, а полк «Бродяги», охранявший форт Накамура, считался самым необузданным.

— Давайте, ребята! Поехали! Если у кого-то есть что-то похожее на голос в этой проклятой Сьерре, так только у вас, — крикнул полковник Маккензи. Он сидел, откинувшись в кресле, с расстегнутым воротником черной форменной рубашки, расставив ноги, держа в одной руке трубку, а в другой — стакан с виски. Тяжелое тело, помятое лицо, голубые глаза в лучиках морщин, покрытые налетом седины стриженые волосы и вызывающие рыжие усы.

— «Чарли, мой милый, мой милый, мой милый», — затянул капитан Хале.

— Прощу прощения, полковник.

Маккензи резко повернулся и увидел склонившегося к нему сержанта Ирвина. Что-то в его лице заставило полковника насторожиться.

— Да?

— Только что пришла шифровка. Майор Спейер просит вас срочно придти.

Вспомнив последние новости из Сан-Франциско, Маккензи похолодел. Спейер был равнодушен к выпивке и сам вызвался дежурить в праздничную ночь. Впрочем, любой из «Рысей» полагал, что, даже залив в себя виски до барабанных перепонок, он более пригоден к службе, чем любой трезвенник. Маккензи выбил трубку, встал и, наметив себе прямую линию, направился к двери, взяв по дороге с вешалки портупею и пистолет.

В пустом мрачном переходе шаги звучали преувеличено громко. У основания лестницы полковник миновал две пушки, захваченные в бою у Рок-Спрингс в войне за Вайоминг поколение назад, и двинулся наверх. Шаг ступеней был слишком крут для его лет, но здесь все было массивным, десятилетиями строилось из гранита Сьерры, да и должно было быть таким: часть охраняла ключ к сердцу страны. Не одна армия разбилась об эти одетые камнем брустверы, прежде чем была умиротворена Невада, и немало молодых ребят ушли с этой базы, чтобы уже не вернуться.

«Но никогда еще форт не подвергался нападению с Запада. Боже, если ты существуешь, не дай этому случиться и впредь…».

В штабе было пусто — ни привычной суеты вестовых, ни старательных писарей, ни галдящих офицерских жен, поджидающих полковника. В безлюдье еще громче слышались свист ветра за стеной и стук дождя в окно.