Грегори Бенфорд - Темные небеса

Маккенна прямо-таки расслышал в ее словах заглавные буквы.

Годвин явно дожидался подходящего момента, чтоб смыться. А это означало, что настал момент поставить ему пиво, что Маккенна и сделал. А Ирен — то ли желая остаться главной в разговоре, то ли намекая, чтобы ее пригласили посидеть с ними, — без всяких расспросов сообщила, что Этан работал на «Промотанных бабках» и в ночь своей смерти. Есть!

Но пиво Годвину Маккенна все равно поставил.

В северных, более зажиточных районах Мобила продают эксклюзивный шотландский виски с выдержкой не менее десяти лет. А еще вам там предложат йогурт из козьего молока, пять сортов орегана и кофе из стран, о которых вы не слышали со школьных лет. Там можно посидеть в кафе под музыку Гайдна, а при желании полистать свежий номер «Нью-Йоркера» и почитать обзор фильмов независимых режиссеров.

Но в лавочках у побережья вам продадут «Джим Бим» — если вы спросите правильно, — а из приправ там на полках лишь соль и перец, обычно смесь перцев для каджунских блюд, и кофе там продают в жестянках. В магазинчике, где Маккенна затоварился, музыка не играла — и слава богу, если представить, какой она могла оказаться.

Он купил бутылку хорошего калифорнийского красного, чтобы смыть вкус недавно съеденной дряни, и поехал к доку возле якорной стоянки «Промотанных бабок». Там он достал из багажника удочку, снасти и наживку и вскоре уже забросил мешочек с приманкой к лилиям в ближайшем заливчике. Через некоторое время он лениво потянул его обратно, чтобы приправить темную воду запахом приманки. Став жертвой собственного профессионализма, он оставил калифорнийское красное в машине.

Хибара возле стоянки была обшита некрашеными серыми досками, от головок гвоздей тянулись полоски ржавчины, а крыльцо перекосилось, и только шлакоблоки не давали ему рухнуть на сырой песок. Рядом с хибарой стоял большой алюминиевый лодочный сарай, но свет в нем не горел. Маккенна предположил, что там слишком неуютно, и действительно — бормотание доносилось только из хижины. Сквозь доски пробился хохот.

Маккенна притаился в тени. От старого рекламного плаката лимонада «Доктор Пеппер» почти ничего не осталось, но в нем еще можно было разглядеть дырочки от дробинок. Подросткам нравятся мишени.

По большому счету рыбачить ночью было глупо, но над мерцающим заливом желтой кошачьей улыбкой всходила луна, а некоторые полагали, что она выманивает рыбу из глубины. Это как ложный рассвет, сказал ему как-то давно старый рыбак. Может, он был прав. Впрочем, Маккенне требовался лишь повод здесь находиться, поэтому он сидел и ждал. Он всегда держал в багажнике червей в ведерке с влажной землей, и, может, быть, они свое дело сегодня сделают, даже если засада ничего и не даст.

Команда «Промотанных бабок» начала грузить на борт припасы для ночного рейса. На корабле всегда есть чем заняться, это Маккенна знал еще с подростковых лет, но эти парни работали совсем лениво.

Достоинства терпения он оценил уже давно. С расстояния около сотни метров все можно было прекрасно разглядеть в обычный бинокль, а в его бинокле имелся еще и инфракрасный фильтр, способный выявить детали, если потребуется. Янтарный лунный свет заливал жестяные крыши жилых домиков вдоль излучины залива. Воздух сладко пах ночными цветами, в отдалении шуршал бамбук.

А потом к хижине подкатил большой фургон. Вышли двое мужчин, следом женщина. Все одеты в черное. Работая четко и слаженно, они принялись выгружать из фургона снаряжение. Что-то здесь было не так.

Приехавшие направились к доку, к ним вышел Мерв Питскомб. Маккенна узнал капитана «Промотанных бабок» по фото на факсе, который он принял в машине из главной библиотеки Мобила, уехав из ресторана. Теперь он скорее назвал бы офисом свою машину, а не стол в участке — электроника изменила все.

Люди в черном и Питскомб направились вместе к фургону, о чем-то разговаривая. Питскомб сдвинул боковую скользящую дверь, все отошли назад. Из фургона выбрался темный силуэт — кто-то крупный и медлительный. Федералы ждали, храня почти благоговейное молчание.

Маккенна замер. Он мгновенно понял, что это центаврианин. Его мускулистые руки двигались медленно. Непривычно сочлененный локоть перемещался свободно, наподобие маятника, и отклонялся назад. Маккенна представил, как полезно это будет в воде. Рука заканчивалась плоской четырехпалой ладонью, которой, как он знал, можно придать форму лопасти весла.

Амфибии двигаются медленно и тяжело, их тело приспособлено для перемещения из воды на сушу. Существо шагало следом за двумя федералами в черном. Никаких разговоров. Нёбо центавриан не в состоянии формировать звуки человеческой речи, поэтому общение было письменным.

Пришелец брел к кораблю на толстых ногах с большими круглыми подошвами. С помощью федералов, поддержавших его за локти, он вошел на сходни. Это был первый пришелец, которого Маккенна видел наяву, а не по телевизору, и его поразило, что тот скорее по-утиному переваливается с боку на бок, чем шагает. На Земле, при чуть большей гравитации, они были медлительны. Центавриане эволюционировали из существ, которые перемещались по песку, редко видели камни и скалы и гораздо увереннее чувствовали себя в теплых водах планеты, почти целиком покрытой морями и океанами.

Когда центаврианин поднялся по сходням, Маккенна вдруг осознал, что затаил дыхание. Существо было странным, но в чем конкретно, он сказать не мог. Ветерок дул в его сторону. Он принюхался. Может, эта легкая прогорклость в воздухе — запах инопланетянина?

Пришелец поднялся на борт, а федералы в это время обшаривали взглядами окрестности. Маккенна сидел под кипарисом, где его было трудно заметить, и их взгляды скользнули как раз над ним. Интересно, почему они не воспользовались очками ночного видения?

На судне взвыла запущенная турбина. Оно развернулось и направилось в залив. Маккенна проследил за ним, но инопланетянина увидеть не смог. Сети для ловли креветок болтались на высоких поворотных балансирах, и судно «Промотанные бабки» внешне ничем не отличалось от любого креветколова, выходящего на ночной лов. В этом и весь смысл, предположил Маккенна.

Когда Маккенна наконец-то подъехал к дому по засыпанной устричными раковинами дороге и поставил машину под низкими соснами, он вышел на свой причал — полюбоваться звездами над заливом. Это всегда помогало. Ему не хотелось сразу идти в дом, где они жили с покойной женой. После ее смерти он не переехал, потому что ему здесь нравилось. И пусть жены с ним уже нет, остались хотя бы воспоминания.

Обретя душевное спокойствие, Маккенна вернулся к дому, поставил чемоданчик на крыльцо и уже вставлял ключ в замок, когда услышал поскрипывание. Он повернулся к качелям, на которых провел множество счастливых минут, и увидел, как с них кто-то встает. Его пронзила игла тревоги, — что всегда бывает, когда начинаешь работать с уголовниками, но тут он разглядел, что это женщина в бледно-желтом платье. Волосы тоже желтые, перехваченные ленточкой. В прошлый раз она была красной.