Ольга Шлыкова - Найти бога

— Видим, Винс. Отправьте запись в лабораторию Моргана. Пусть они изучат её досконально. Что-то же должно происходить в момент исчезновения. Видимо это что-то длится доли секунды и человеческий глаз не в состоянии это уловить.

— Капитан, на связи начальник лингвистической лаборатории.

— Слушаю, доктор Кауэр!

— Доктор, Кортни! Зелёные говорили на языке, отдалённо напоминающем земные языки древней Месопотамии. Возможно, мы столкнулись с одним из праязыков нашей планеты! Знаки напоминают аккадскую систему письма — самую распространенную и сложную, просуществовавшую многие века, из всех клинописных систем известных истории! Только усовершенствованную что ли. Хотя мой коллега, доктор Хольц, считает, что это даже не аккадская, а более древняя шумерская клинопись, предшественница аккадской…

— Хорошо ты их назвал — "Зелёные". Дорогой Дитрих, я прекрасно понимаю твою радость исследователя, напавшего на новый источник знаний. Но, будь добр, сообщи мне то, что для меня важнее на данную минуту — вы смогли хоть что-то понять из их разговора?

— Простите, Капитан, я как всегда увлёкся. Да, хотя мы ещё не закончили исследование, можно с уверенностью сказать, что в их разговоре несколько раз упоминалось имя Камт, они произносят — "Камту" и слова "ушёл", "упадок", "узнать", "успеть". Тексты с планшета и э…, из лаборатории доктора Мэя, по всей вероятности не буквы, а цифры. Поскольку их расположение напоминает какой-то компьютерный код. Но я в этом не специалист.

— Это всё?

— На данный момент всё.

— Тогда до связи!

Не успел Капитан дать отбой, как на мостике раздался дружный хохот.

— Что? Что смешного я сказал? Ты то, Мадук, чего смеёшься громче всех?

— Да, так, Зануда. Ты очень невежливо оборвал беднягу Кауэра, когда он пытался поделиться радостью открытия…

— Почему не вежливо, я просто ни черта не смыслю в этой его клинописи, и зачем мне тратить время, выслушивая подробности.

— Ну-ну, мой мальчик. Помни об этом, когда тебя самого опять занесёт в дебри научных терминов, в присутствии нас сирых и необразованных…

— Понял. Почему ты не добавил свою любимую пословицу?

— "Чего в другом не любишь, того и сам не делай"?

— Вот-вот. Кстати, компьютерные коды, твоя прерогатива, господин Главный Программист Станции.

— Я в курсе. Мы с Веем, уже вторые сутки анализируем значки с планшета Зелёных и часа три второй документ. Вей, пишет, что ему нужно ещё шестнадцать часов.

— Ладно, Вею, я верю. Шестнадцать, так шестнадцать. Давайте посмотрим как дела на Луне. Шехем доложи, что видел, пока мы тут занимались языкознанием.

— Процесс перемещения расплавленных горных пород из земных недр на Луну идёт своим чередом. Примерно через полчаса укладка дойдёт до "экватора". Шлюз закрылся полностью. Но почему-то на "северном полюсе" осталась небольшая площадка не закрытая грунтом.

— Поживём, увидим почему. А пока предлагаю всем разойтись отдохнуть. Как только произойдут, какие-то изменения, все будут оповещены. Хотя, что вас оповещать, всё равно будете торчать у мониторов.

Мать стояла спиной к окну, и солнечный свет искрился в её длинных, распущенных волосах.

— Сынок, хочешь побывать в доме моих родителей?

— В доме? Ведь они живут на соседнем ярусе нашей палубы.

— Ты ошибаешься, они живут в зелёном доме на оборотной стороне Луны.

— Луны? На Луне никто не живёт!

— Какой ты глупый! На этой Луне точно, пока никто не живет. А на нашей, живёт много людей. Пойдем, я тебе покажу. Давай руку.

Таян, как маленький уцепился за руку матери, и они пошли к выходу на улицу. Был ясный летний день, и на матери было надето лёгкое платье без рукавов, из ярко зелёного ситца, с очень широкой юбкой. Узенький поясок выгодно подчеркивал её талию. "Надо же, а я и не замечал, какая мама стройная", — подумал Таян. Они шли по аккуратной, выложенной красивыми камешками дорожке, по обеим сторонам которой были разбиты клумбы, и цвели необыкновенной красоты цветы. Таян никак не мог вспомнить, как они называются.

— Ты думаешь о цветах, мой мальчик?

— Да, я забыл, их название.

— Это лютинии, они всегда цветут в это время года.

— Но почему у них цветки зелёного цвета? И вообще все растения только зелёные? Даже стволы деревьев?

— А что тут удивительного, родной, наша Луна так и называется — Зелёная планета.

— Наша Луна? Но ведь мы живём на Станции…

Мама подошла поближе и, схватив за плечо, начала трясти:

— Командор, да проснись, наконец. Тебя вызывают.

— Мама?

— Нет, дедушка.

— Что? Вейс, что ты здесь делаешь? Мне сон снился, странный такой. Гулял с мамой, на какой то Зелёной планете. Надо же.

— Ну, вот проснулся, наконец! А то — мама, мама. Твоя мама у себя в оранжерее, ушла с полчаса назад. Просила тебя не будить, подождать пока сам проснёшься. А тут Советник Мадук, три раза уже выходил на связь. Сказал, хоть и жалко, но разбудить.

— А тебя то, каким ветром ко мне занесло?

— Да разговор есть. Уже полдня тебя ищу.

— Ищешь? А я что, потерялся?

— Нет, просто медальон связи оставил в лаборатории Дена. Держи. — И Артур протянул Таяну его медальон.

— Спасибо. Не помню, зачем его снимал.

— Не снимал, он сам отстегнулся, крепление ослабло. А я пока тут тебя караулил, починил.

— Спасибо! Так ты же уже чинил его на последнем дежурстве! А ещё хвастал — теперь как новый…

— Ну ладно, не ворчи, У меня тогда паяльника под рукой не было.

— А теперь был?

— Конечно, твой папа одолжил.

— Папа? Он, что тоже дома?

— Да. И тоже спит. Блюм всех отпустил, кто не дежурит.

— Значит всё тихо.

— Тихо… Только как-то тревожно. Живём в подвешенном состоянии вторые сутки. И Лайза всё в себя не приходит.

— Но ведь она же приходила в себя!

— Очнуться и прийти в себя ни одно и то же. Не знаю, почему доктор Дэн не стал тебе говорить, что она ничего не помнит. От Лайзы осталось только несколько базовых рефлексов, да одна единственная эмоция.

— Например?

— Она помнит своё имя, испытывает чувство голода, жажды, холода, тепла, страх. И любовь…

— Но почему тогда всё время повторяла моё имя?

— Ой, Таян, истукан ты деревянный! Я же сказал тебе, что из всех эмоций у неё осталась только любовь!

— Как, любовь? Она что меня…

— Ну, наконец, дошло!

— И что мне теперь делать?

— Женись, конечно. А лучше помоги ей вернуться.

— Как это?

— Доктор Ден разбудит её в твоём присутствии. Чтобы она увидела тебя во плоти, а не на фотографии, где ты при всем параде и с дурацкой улыбкой.

— И что дальше?

— Ну, может что-то вспомнит. Ден считает, что идоны сканируя её мозг, для создания его копии для киборга, скопировали всё, но неправильно распределили душевные акценты Лайзы. Или вообще об этом не подумали. Скорее всего, ей стёрли всю память и любовь в том числе. Но не учли, что приспособили под свои нужды и гиперактивировали эпифиз — орган в мозгу, который отвечает за сексуальное поведение, и так далее. Может поэтому она тебя и помнит. Это не я такой умный, это Ден Мэй мне растолковал. Он очень опасается, что если как-то вернуть Лайзу в нормальное состояние, этот эпифиз вообще может отказать. А это смертельно опасно.