Ольга Шлыкова - Найти бога

Люди поняли, что для того чтобы попасть в прошлое в своём физическом теле, машина времени должна быть одновременно космическим кораблём! Чтобы перемещаться во времени и космическом пространстве, перелетая туда где находилась Земля в нужной исследователю точке прошлого. И ведь нашлись два умника, англичанин Лайсон и русский Панкратов которые такой корабль спроектировали!

— Советник, вы говорите о нашей Станции!

— Именно! Проект был настолько грандиозен, что ни одно государство не смогло бы осилить его в одиночку. Да собственно никто и не рвался воплощать его в жизнь. За пятьдесят лет люди, что называется, не вставая со стула, столько узнали о своём прошлом, что не было никакого смысла появляться там лично. Но Пьер Рише думал иначе!

Прекрасно понимая, что, убеждая мировое сообщество построить небывалый космический аппарат, нужно приводить аргументы, против которых не смогут возразить даже самые жесткие оппоненты, Рише принялся придумывать цели и задачи космической машины времени. Именно придумывать, т. к. в земном хозяйстве, нужды в таком устройстве не было. Он много чего написал — от взятия и изучения на месте образцов почвы и растений, изучения книг и манускриптов в древних библиотеках, что было не возможно при помощи генератора Моро, до поисков утраченных технологий предков — секретов жрецов Древнего Египта, изготовления булатной стали и так далее. Он не забыл и про космические перелёты к далёким звёздам, ведь при помощи машины времени, люди смогут, игнорируя парадокс Эйнштейна путешествовать во вселенной в реальном времени, не затрачивая на перелёт долгие годы. Всё это было благосклонно принято к сведению мировым сообществом, но не было сказано ни да, ни нет. Рише уже было отчаялся, когда с ним попросил встречи один очень влиятельный чиновник. Как оказалось, в одном из путешествий в прошлое погиб его единственный сын. Безутешный отец рассказал амбициозному учёному, что тела всех погибших в прошлом оказались нетленными и находятся под наблюдением в одном из исследовательских центров. Чиновник и раньше не терял надежды, что его сын вовсе не умер, а находится в каком-то не известном науке оцепенении и рано или поздно придёт в себя. А после того, как обнаружили послание Моро, он уверился, что если найти тонкое тело его сына в прошлом, придумать, как его соединить с нетленным физическим, то его драгоценный ребёнок вернётся к нему живым и невредимым. Проект Рише был единственной надеждой на осуществление родительской мечты оживить сына. Француз сразу смекнул, что нет надёжней поддержки его планам, чем личная заинтересованность в чём-либо, людей из власти. Он сразу и безоговорочно принял идею чиновника. И поклялся памятью матери, что если Станция будет построена, то одной из главных задач её миссии, будет поиск в прошлом всех пропавших там без вести и возвращение бедолаг к нормальному состоянию. И этого оказалось достаточно, чтобы решение о строительстве Станции было принято в кратчайшие сроки.

Я не буду рассказывать всех подробностей строительства, а Станцию собирали на орбите, оснащения и подбора экипажа. Скажу только, что подводная Станция, которую ты только что видел на экране, была построена как тренировочная база участников экспедиции. Там, кандидаты, сменяя друг друга, учились жить и работать в замкнутом пространстве. Ещё до того, как приступили к строительству, международным сообществом, была принята конвенция об использовании Станции исключительно в исследовательских целях. Государства — участники проекта обязывались поставить оборудование, подобрать и обучить экипаж одной из исследовательских палуб станции. Из шестнадцати, таковыми были восемь. Так появились палубы — Американская, Англо-Австралийская, Немецко-Французская, Русская, Китайская, Итало-Испанская, Индийская. И Латино — стран латинской Америки. Остальные страны могли делегировать своих учёных для участия в проекте, заключив договор с тем или иным государством. Станция могла принять на борт десять тысяч человек, из них больше половины учёные, остальные — технический персонал и члены семей экипажа. Во главе этого города на орбите стояли Капитан и Научный руководитель, которым стал, естественно наш неугомонный Пьер Рише. Кандидатуру Капитана долго не могли утвердить. Один за другим кандидаты брали самоотвод, предпочитая более скромные должности на Станции. Ведь Капитан Станции — командир космического корабля и мэр космического города одновременно. В это время вернулась длительная экспедиция из пояса Койпера [3] Пояс Койпера — (иногда также называемый пояс Эджворта — Койпера) — область Солнечной системы от орбиты Нептуна (30 а. е. от Солнца) до расстояния около 55 а. е от Солнца. , командир которой Билл Кортни, сразу согласился занять место Капитана Станции. Его кандидатура устроила всех — один из лучших капитанов внешней космической разведки, кроме типичного образования космических пилотов, имел докторскую степень в области психологии и двадцатилетний опыт космических полётов, десять из которых в чине капитана. А Кортни пошёл в Капитаны Станции по двум причинам — на Станцию он мог взять с собой жену, по которой сильно скучал в экспедициях и уже не представлял себя работающим на Земле. Ведь других экспедиций просто не планировалось, проект Станция поглотил все остальные.

Целый год Станция работала в "холостом" режиме. Отрабатывались детали длительных переходов во времени, и космическом пространстве. Раз за разом испытывались ядерный и водородный реакторы, гравитационно-торсионная установка. Члены экипажа обживали свои рабочие места и личные каюты. Детализовался план очерёдности научных изысканий. Рише сдержал слово, данное чиновнику — первые восемнадцать пунктов программы прорывов во времени были посвящены поискам застрявших в минувшем. На Китайской палубе была построена специальная лаборатория, куда перевезли их тела, в том числе тело легендарного Моро. Но не его собирались искать первым. Первым пунктом назначения была Докембрийская эра, а конкретно период Палеоархей, где затерялся палеонтолог Ден Мэй, тот самый сын высокопоставленного чиновника.

Когда настал день первого перехода во времени, Станция уже работала как часы, всё было выверено и отработано до автоматизма.

Билл Кортни объявил по громкой связи пятиминутную готовность. На капитанском мостике царила строжайшая тишина, лишь сигнал Маяка нарушал её каждые полминуты. Люди всматривались в показания приборов, всё шло по плану.

Капитан немного нервничал. Корабль на командование, которым он так легко согласился, был совсем не похож на привычные с фотонными двигателями и антигравитационными лазерными ускорителями. Он знал, что здесь двигатели работают принципиально по-другому — войдя в торсионное поле, корабль при невероятно малом ускорении был способен, почти мгновенно переносится на колоссальные расстояния, которые и не снились космофлоту Земли ещё каких-то десять лет назад. Больше всего его восхищала конструкция корабля, благодаря которой достигалась привычная земная гравитация внутри Станции — один шар был встроен внутрь другого и вращался вокруг своей оси с соответствующим ускорением. Это было очень удобно и для стыковок с другими кораблями. Вращайся станция целиком, то желающему с ней состыковаться объекту, пришлось бы вращаться самому. А в пространстве между шарами — на нулевой палубе в условиях невесомости, находились технические отсеки, где постоянное присутствие людей было необязательно, а если была необходимость там поработать, то использовались так называемые ПГ — персональные гравитаторы, специально сконструированные для Станции. Кортни восхищался своим новым кораблём, оборудованным по последнему слову науки и техники, и в то же время немного побаивался его. Ему казалось, что Станция намного опередила своё время, и люди ещё не готовы к таким прорывам во времени и пространстве. На испытательных переходах в прошлое Земли, где отрабатывалась точность расчётов заданного момента времени, Станция нигде не задерживалась больше десяти минут, необходимых для работы датчиков фиксировавших состояние атмосферы и фотографирования выбранных участков поверхности. И Кортни казалась, что это какая то мистификация. На самом деле Станция никуда не перемещалась, и кто-то просто транслирует на мониторы кадры исторических фильмов. Всё шло, как говорил русский конструктор станции — без сучка, без задоринки, вот это-то и настораживало бывалого Капитана. Он был атеистом, но одна из старинных примет звездоплавателей гласила — когда всё слишком хорошо это уже подозрительно, а в свои профессиональные приметы Билли Зануда верил свято. Его и Занудой то прозвали за привычку всё перепроверять помногу раз. Даже здесь на Станции, кое-кто уже был недоволен, когда он вникал во всё происходящее с излишним, по их мнению, вниманием. Особенно его зам по науке. Кортни очень не нравилось, что первым рабочим переходом Рише выбрал такую далёкую временную точку. Они до хрипоты спорили, когда Капитан доказывал, что нужно начинать с переходов на короткие отрезки времени, постепенно увеличивая дальность во времени. Упрямый француз стоял на своём — нет, надо наоборот начинать с самых дальних точек во времени. Якобы так будет проще составлять хронологию — от самого начала времён. Но Кортни всегда подозревал, что дело вовсе не в чистоте хронологии, что у Рише совсем другие причины так упорствовать. Как психолог он видел, что во всех выступлениях Рише на эту тему всегда больше эмоций, чем убеждения, и прекрасно знал, что так ведут себя люди, если вынуждены отстаивать то, что им самим не по душе.