Сергей Волков - Чингисхан 3. Солдат неудачи

Говорят, летом в местные травы, кусты, деревья словно кто-то впрыскивает усилитель роста. Обыкновенный подорожник вымахивает до размеров лопуха, плющ вползает по известняковым скалам на головокружительную высоту. В долинах встречаются тополя, стволы которых не обхватить и впятером. Чистый камень тут практически не найти — они покрыты мхом, травой, из любой трещинки обязательно торчит зеленая былинка.

В горах водятся олени, барсуки, куницы, белки. Из хищников встречаются волки, рыси, говорят, есть даже медведи. Жители этих мест любят охотиться, в домах висят оленьи рога. Каждый мужчина может рассказать какую-нибудь историю, произошедшую с ним на охоте.

Ходить по здешним горам очень тяжело. Все время — или в горку, или под горку. Тут и поля, и дома стоят на склонах. Жизнь местных крестьян — это вечные подъемы и спуски. Людям, жизнь которых прошла на равнине, поначалу очень трудно привыкнуть.

Города и деревни Сербской Краины очень живописные, даже сказочные какие-то. Двухэтажные беленые домики под яркими черепичными крышами, двери и ворота из темного дерева, ставенки, окошечки, кованые оградки, тротуары часто вымощены булыжником. Когда идешь по старым улочкам Книна, кажется, что все это ненастоящее, что ты попал на съемочную площадку фильма. И только выползший из-за поворота бронетранспортер, на который приклеены плакаты с портретами кандидатов в местную Скупщину — в Сербской Краине скоро выборы — напоминает, что сказок не бывает и все реально.

Задача нашего отряда — спуститься к деревне Бадань, проверить дома, опросить жителей. Командует молодой поручик Майомир, краснощекий, усатый, веселый. Он делит отряд на две колонны и объясняет, что идти надо, выдерживая дистанцию.

Специально для нас, новичков, тычет пальцем под ноги:

— Мина, мина!

— Да ясно, командир, — кивает Кол. — Будем осторожны.

Переход до деревни занимает три часа. На опушке леса делаем привал. Многие сербы переобуваются — снимают горные ботинки и одевают кроссовки. Это правильно: в тяжелых берцах по пашне не очень-то побегаешь.

Бадань лежит внизу как на ладони. Аккуратные домики, вокруг поля. У околицы замечаем два белых лендровера. Миротворцы. Майомир достает бинокль, внимательно разглядывает машины и с улыбкой говорит:

— Канада! Добро!

Я уже знаю — из всех миротворческих контингентов более-менее по-человечески к сербам относятся только канадцы и французы.

Мы идем к деревне широкой цепью. С левого фланга доносятся тревожные крики. Поручик бежит туда, придерживая на бегу автомат. Вскоре по цепи передают — на поле обнаружена расстрелянная корова. Замечаю, что сербы мрачнеют, передергивают затворы.

Кол спрашивает у одного из них, что случилось.

— Усташи, — коротко отвечает тот.

Про усташей мы уже наслышаны. Так назывались хорватские военные отряды, которые в годы Второй мировой войны уничтожали сербов. Тогда Хорватия была на стороне Гитлера. Усташи воевали с сербскими партизанами, истребляли мирных жителей. На касках они человеческой кровью рисовали латинскую «U». Прошло пятьдесят лет, но сербы до сих пор называют хорватских солдат усташами. Народная память — долгая.

Над деревней стоит тишина. Не слышно ни скрипа калиток, ни собачьего лая, ни человеческих голосов. Проходим первый дом. На воротах мелом нарисована цифра «6». На следующем доме — «4».

— В дома не заходить! — командует Майомир.

— Почему? — спрашиваю у Кола, идущего рядом.

— Заминировано может быть, — отвечает он. — Ты что, не видишь, что село зачистили…

Миротворцев встречаем возле дома поглавицы [17] Поглавица (серб.) — староста . Флаг республики Сербская Краина валяется на земле, истоптанный сапогами. На двери дома — цифра «2». Канадцы курят, один сидит в сторонке на корточках и плачет. Командир миротворцев, капитан с пшеничными усами, растерянный и бледный, смотрит на Майомира и разводит руками.

Наш поручик поднимает флаг, разглаживает его и целует. Все молчат. Потом Майомир достает карту, показывает что-то капитану. Завязывается разговор. Канадец рассказывает, сербы ругаются, плюются.

Кол, хорошо знающий английский, переводит нам со Шпалой:

— Хорватский отряд… сорок человек при одной бронемашине… В деревню вошли на рассвете… Французский акустический радар уловил звуки выстрелов и нас отправили разобраться… Мы прибыли в десять часов. В деревне еще были живые. Их убили на наших глазах. Хорваты заходили в дома и стреляли. Убивали всех — женщин, стариков, детей. Так же убили весь скот. Мы пытались их остановить, но нам пригрозили оружием. Потом они фотографировались с трупами. Ушли в одиннадцать тридцать. Тела лежат во дворах. Цифры на дверях и воротах — количество убитых. Мы связались с нашим штабом, попросили прислать журналистов, экспертов и людей из прокуратуры, чтобы зафиксировать это преступление. Нам сказали, что журналистов не будет. Эксперты приедут через час. Все…

Канадец, сидевший на корточках, вдруг вскакивает и бежит вдоль домов. Он что-то кричит, размахивая руками. Двое его товарищей устремляются за ним. Кол, прислушавшись, говорит:

— По-моему, он тронулся. Кричит богу, что он не грешник, что его по ошибке отправили в ад…

Ночью нашу роту поднимают по тревоге. Строимся в темноте у казармы. Все спрашивают друг у друга, что случилось. Минуту спустя появляются офицеры. Оказывается, крупный отряд хорватов — так называемая «интербригада» — прорвался в нескольких километрах севернее нас и движется сейчас в сторону разъезда Стрмица. Если им удастся повредить железнодорожное полотно, Книн будет отрезан от северных районов Краины.

Нам ставится задача — преодолеть перевал у Плавно и перехватить «интербригаду» до того, как она доберется до железной дороги. Времени, как водится, в обрез.

«Интербригада» — это смешанный отряд хорватов и наемников. Говорят, за противника воюют и англичане, и шведы, и даже аргентинцы.

— Брзо! Брзо!! — кричат офицеры.

Мы срываемся с места и бежим, наталкиваясь друг на друга и гремя амуницией. Спустя минут двадцать понимаю, что с недосыпу да по горам бегун из меня никакой. Я задыхаюсь, ноги наливаются свинцовой тяжестью. Автомат словно из чугуна, пот заливает глаза. Вскоре оказываюсь ближе к концу колонны, плетусь рядом с сорокалетними мужиками. Шпала, заметив это, молча забирает у меня оружие и рюкзак с НЗ и запасными магазинами. Один из офицеров, кажется, его зовут Богумир, злобно кричит что-то про дохлых кляч.

Наконец поднимаемся на перевал Плавно. Отсюда хорошо просматривается вся долина реки Крки. Светает. Я вижу внизу огоньки разъезда Стрмица, темную линию железной дороги.

Бежим вниз, продираясь через густые заросли. На бегу Богумир связывается по рации с разведчиками, которые идут по пятам за «интербригадой». После короткого разговора следует команда — развернуться и занять оборону на склоне, у лесной опушки.