Валерия Аальская - Головастик

Во имя чести Рода и на благо Дома…

С чего начать?.. Что ж, пожалуй, в начале нужно представиться… Меня зовут Аластор, и это все, что я могу вам сказать со всей определенностью.

Я принадлежу к старинному роду Фииншир, начавшему свою историю еще в двадцать втором веке, когда некий тогда безвестный Людвиг основал маленькую лунную компанию по добыче гелия-3. Эта компания процветает по сей день, являясь одним из трех крупнейших предприятий Земли, Луны и Объединенного Космоса; сейчас ее возглавляет мой отец, Людвиг Фииншир Четвертый. Как наш род получил свое странное имя, никто толком не знает; то дела давно минувших дней — кто-то говорит, что мы происходим из древней суверенной Германии, кто-то припоминает Австрию, а кто-то спешит приписать нас к английским Домам. Впрочем, это не столь важно; главное то, что род Фииншир, и это абсолютно бесспорно, является одним из самых уважаемых Домов современности и бдительно следит за чистотой своей крови. А еще наш Дом необыкновенно богат — настолько, что, когда нашему отцу надоело жариться в тесных Гроздьях Луны, он купил небольшой "почти искусственный" спутник, мерно вращающийся у Венеры, возвел там собственный Купол, построил виллу, обзавелся средствами космической защиты и теперь посылает всех нежелательных гостей далеко и надолго — что у него и нашей охраны неплохо получается.

Я родился уже здесь, на вилле Северной Короны, и все мое детство прошло в наших по-модному запущенных парках и мраморных залах, пугающих своей помпезностью. Я получил неплохое образование — лучшее из того, что мог предоставить отец младшему сыну. Впрочем, никакие учителя не смогли заинтересовать меня в политике, экономике и прочих гуманитарных дисциплинах, на что он надеялся; я из вежливости выучил четыре языка и приналег на программирование. Впрочем, я младший из сыновей в нашей семье, и не слишком удачный — кажется, у меня обнаружили латентный ген диабета и малую предрасположенность к пороку сердца, что изрядно испортило мне жизнь. Сомнительно, что с такой характеристикой мне когда-нибудь удастся жениться на леди своего круга (впрочем, это идея и так меня не слишком прельщает), хоть я и прошел Контроль. Это генное проклятие стало моим благословением: я получил столь желанную свободу.

Вилла Северной Короны — скучнейшее место из всех, мне известных. У нас редко бывают гости, а последний Прием проводился шесть лет назад, когда я был еще слишком молод, чтобы оценить его сполна. Здесь царят строгие законы дисциплины и порядка, которые мне ужасно надоели, но с коими я вынужден мириться. Здесь практически нет мальчишек моего возраста; а те, что есть, признаны недостойными моего общества. Здесь за мной по пятам следует гувернер, контролирующий каждый мой шаг, будто мне девять лет, а не девятнадцать.

Впрочем, это место тихо и спокойно — иногда даже слишком, — а самое интересное, что может случиться со мной, это лишение десерта или испорченная за трапезой рубашка. Эти трапезы, пожалуй, ужаснейшее, что поджидает на нашей вилле любого гостя или, упаси Создатель, потомка рода Фииншир. Но все плохое имеет тенденцию подходить к концу; что еще меня радует, трапеза — единственное за исключением Совета мероприятие, на котором наша семья собирается вместе.

Кстати, о семье. Итак, пока я не надоел тебе, читатель, настолько, что ты забросил мой скромный труд, позволь тебе представить всех обитателей нашей виллы, а также тех, кто не присутствует на наших скромных семейных обедах, но по-прежнему принадлежит к нашей фамилии.

Старший в роду из ныне живущих — мой дед, Марк Фииншир Первый, старик почтенного двухсотлетнего возраста, по-прежнему принимающий участие в управлении компанией, и нередко дающий дельные советы. Он практически слеп на оба глаза, и морщинистые узловатые пальцы плохо его слушаются; впрочем, с годами он утратил хватку, но не ясный ум. Марк, по убеждению многих — старый интриган; никогда не знаешь наверняка, что у него на уме.

Мой отец, Людвиг Фииншир Четвертый — нынешний Глава Дома, сноб, узурпатор и ярый противник реформ, что не мешает ему удерживать компанию на плаву. К нашему немалому счастью, он довольно редко бывает дома; в дни, когда он улетает в командировки, виллу наполняют спокойствие и уют.

Моя матушка, Сара Фииншир-Майан, старшая дочь нынешнего Главы Дома Майан. Ни для кого не секрет, что это был лишь политический брак; они никогда не любили друг друга, и я не виню в том своего отца. Если можно говорить так о матери, то Сара — далеко не красавица (впрочем, гены у нее чистые, а характеристика просто великолепна), к тому же глупа, как пробка. Она редко уделяет внимание хозяйству и нам, своим детям, считая, что это чьи угодно заботы, но никак не ее. Я помню лишь пару предложений, что она говорила мне; и иногда меня грызут сомнения, что она помнит мое имя.

Роксана, любовница моего отца, очень красивая женщина, умная и веселая. Собственно, в том, что у отца есть любовница, нет ничего скандального. Мы, мальчишки, находим это в порядке вещей; девочки делают вид, что этого не замечают; моя мать считает, что, чем реже она встречается со своим мужем, тем спокойнее ее жизнь — и в этом я с ней согласен.

Соалит, младший брат отца, мой дядюшка, старый холостяк. Он единственный одобряет мою страсть к кибертехнике, и порой помогает разжиться деталями — в тайне от отца, разумеется.

На этом кончается краткий список старшего поколения рода Фииншир, а из иных взрослых, обитающих на вилле, упоминания достоин лишь Даниан, наш старик-церемониймейстер.

В поколении же младшем представителей больше; впрочем, шесть моих старших сестер уже вышли замуж, и я с трудом могу припомнить их имена. Наша семья никогда не была особенно дружна.

Старший из нас, Марк Фииншир Второй, первый помощник отца и его наследник по праву майората — интеллигент до мозга костей. Думаю, он раньше повесится в душевой, чем выйдет в столовую в неглаженой рубашке. Марк считает, что на все случаи жизни существует инструкция, следование которой приведет его и компанию к наилучшему исходу. Словом, он еще больший консерватор, чем наш отец; в нем нет ни огня, ни тяги к риску — за что я его и не уважаю.

Второй по старшинству, Билл, давно женат и возглавляет небольшое дочернее предприятие. Он веселее и проще; несмотря на разницу в возрасте и положении, мы по-прежнему любим поболтать о киберах и программировании за бокалом вина. Билл считает их всего лишь увлечением, чепухой, и говорит, что сам через это прошел; впрочем, я давно привык к такому отношению. Его жена Ирина родом из России, и до сих пор с заметным акцентом говорит по-английски (впрочем, и я, и Билл понимаем русский). Она много и не всегда вовремя смеется, но зато с ней всегда легко говорить на абсолютно любые темы. Раньше она казалась мне сногсшибательной красавицей; сейчас она несколько растолстела, обрела умиротворенную, чисто женскую улыбку и редко появляется на трапезах: ее близнецам, Карлу и Кларе, всего по полтора года.