Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

— С ними все в порядке, — усмехнулся Горн. — До нашей встречи это были старые двигатели Рикардо. Но пока мы летели сюда, я не сидел без дела и кое-что подправил, так что теперь это машина моей собственной конструкции. Фактически она так же надежна, как и двигатели «Данаи», правда, дизайн несколько декадентский.

Он безмятежно сидел в кресле, когда в машинном отделении загорелся сигнал «Подготовить двигатели к старту». Горн почти не следил за взлетом корабля. Пришла Джинни и села рядом с ним. С той самой минуты, когда они впервые встретились на Кароле, девушка сдерживала себя, но теперь, когда все осталось позади, она начала задавать вопросы. Горн постарался удовлетворить ее ненасытное любопытство и с удовольствием рассказал свою одиссею. Когда она услышала о смерти инженера-коротышки, то согласилась с тем, что оставить здесь команду «Тебана» в период сезонных дождей — самое правильное решение. Пусть об этих людях заботится тот, кому это положено по должности…

— Да, — кивнул Горн. — Интересно, что расскажет эта теплая компания о Ларсене, когда их подберут.

Он старательно объяснил капитану «Данаи», что купюры, полуметровым слоем лежащие на полу, нужно тщательно пересчитать. Вскоре большая часть денег, разбросанных Горном в джунглях и считавшихся потерянными, нашлась в разнообразных тайничках на «Тебане».

Горн объяснил, почему «Тебан» не должен выходить на орбиту Гермеса и выяснять координаты севшей «Данаи»: все равно никакой возможности самостоятельно поднять ее в космос. Он объяснил и многие другие вещи. Джинни следила за ним с удивлением и уважением.

— Но я не понимаю, — сказала она ему через два дня после вылета с Каролы курсом на Фомальгаут, — почему ты берешь на себя решение всех этих проблем? Ты что, не хочешь быть просто пассажиром, тем более, что у тебя нога повреждена?

— Конечно, хочу, — сказал Горн. — Но больше всего я сейчас хочу поскорее попасть на Фомальгаут.

— Почему? — недоумевала Джинни. — Что за спешка?

— Ты не забыла, что мы собирались пожениться? — спросил Горн, притягивая ее к себе. — И свадьбу хотели сыграть еще дней десять назад? И я не желаю больше терять время. Поэтому я и настоял на безостановочном полете к Фомальгауту. Или тебя это не устраивает?

Джинни ничего не ответила, только счастливо улыбалась, уютно устроившись у него на коленях.

Вместо привычной прозрачной черноты космоса все пространство занимал золотой туман разреженного газопылевого облака. Местами он сгущался в плотные, почти осязаемые клубы, местами — редел до тонкой вуали, сквозь которую угадывалось мерцание одной — двух далеких звезд, напоминавших о существовании бесконечных просторов.

Густой туман имел равномерную освещенность, за исключением одного места, где располагалось более яркое пятно — там, на расстоянии десятков миллионов миль, находилось ближайшее солнце. Его лучи не могли пробиться сквозь пылевое марево и только подсвечивали его, как фонарь на сцене подсвечивает задник декорации.

Унылую картину нарушал одинокий обломок скалы, медленно плывущий по орбите вокруг планеты, совершенно неразличимой в золотистом тумане. За исключением одной-единственной жилы абиссальной породы, обломок целиком состоял из коричневых кристаллических минералов.

По космическим масштабам эта скала, некогда отколотая мощным ударом от чего-то большего, была малой пылинкой, имевшей в длину не более двадцати метров, а в ширину — пятнадцати. Но люди добрались и до нее.

Неровными знаками кто-то пометил скалу: «ГХ-3». Эту едва различимую на расстоянии, наполовину стертую от времени надпись частично перекрывала более поздняя: «ДК-39».

На другой стороне обломка были следы человеческого присутствия. Там находился прозрачный сферический купол, надежно прикрепленный к скальной породе; он имел диаметр пятнадцать футов и возвышался над грунтом почти на восемь футов.

Прозрачный воздушный шлюз, присоединенный к куполу трубчатой металлической рамой, располагался в боковой стене, а внутри, сквозь прозрачную пленку, виднелись предметы, которые могли принадлежать только человеку.

Здесь лежал кубообразный спальный мешок с капюшоном, одновременно являвшийся и кондиционером воздуха. Около изогнутой стены стоял штабель баллонов с надписью «Кислород», из которых во все стороны торчали вентили и шланги. Другие ящики, сложенные неподалеку, судя по надписям, содержали — или когда-то содержали — запасы провизии.

На скальном обломке, медленно кувыркающемся в космосе, все было неподвижно. Крошечное небесное тело, обладающее массой всего несколько тысяч тонн, чинно двигалось по своему извечному маршруту, вокруг невидимой планеты, сквозь космическое газовое облако, в полном безмолвии и покое.

Из открытого космоса золотистое облако разреженного газа выглядело громадным светящимся диском, повисшим в пространстве. Люди называли это образование Кольцами Тотмеса. «Галактический Указатель» коротко отмечал, что Тотмес — газовый гигант, четвертая от светила планета системы звезды Нилетус, окруженная кольцами пыли и мелких осколков от распавшихся лун. Некоторые считали, что в этом отношении Тотмес немного похож на Сатурн, планету Первой Системы.

Скала с выведенными на ее поверхности буквами и цифрами все продолжала свое нескончаемое движение в светящемся тумане. Ничто не нарушало безмолвного покоя. Ничего не происходило. Совершенно ничего. Даже тот, кто лежал в спальном мешке, не шевелился. И не дышал.

Данн вел космоскаф сквозь Кольца Тотмеса. Настроение было препаршивое. Он направлялся на Отдушину, куда вскоре должен прибыть транспорт-сборщик, а для Данна такой перелет именно сейчас был очень некстати.

Обычно каждое прибытие сборщика вызывало у него прилив почти истерического веселья, но теперь Данну было не до этого. Крайняя необходимость вынудила его оставить Кииза, своего партнера, в одиночестве.

Партнер остался на недавно найденном осколке, который они только начали разрабатывать. В этот раз им чертовски повезло: на обломке имелась двухфутовая жила абиссальных кристаллов, выходившая прямо на поверхность. Бросать такое сокровище без охраны было бы безумием. Конечно, они пометили найденный астероид, однако, с точки зрения практики, маркировка не имела значения. Хотя они обозначили находку своей меткой «ДК-39» поверх старой «ГХ-3», в Кольцах Тотмеса понятие законности было полной абстракцией, приобретавшей реальные черты только в моменты прибытия транспорта-сборщика.