Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

— Помни, — сказал Властелин, — что умирая, я мог бы убить и тебя, но я считал тебя своим другом. Я выйду к твоему священнику. Я предпочитаю умереть от его руки. Возможно, он всего лишь просто дурак.

Он спокойно пошел к двери. Когда он переступил через цепь, мне кажется, я увидел легкий дымок, но он дотронулся до предмета у себя на боку, и туман вокруг его тела рассеялся. Послышался хлопок, и одежды Властелина взметнулись как от порыва ветра. Он споткнулся, но продолжал идти, потом снова дотронулся до своего бока и облако снова окутало его тело, а он пошел увереннее. Он даже не попытался свернуть в сторону, а шел прямо к священнику, и даже мне было видно, с каким достоинством он держался.

Тут я увидел, как священник вытаращил глаза, он-то увидел Властелина, который был небольшого роста с огромной головой и шишковатыми щупальцами на лбу, в первый раз. Священник сразу понял, что это существо не принадлежит к миру людей, а является Могущественным Властелином и одним из Грешников, изгнанных из Рая.

Я услышал, как Властелин с достоинством заговорил со священником, но слов я не расслышал. Я был зол и разочарован. Но священник не дрогнул. По мере приближения Властелина он начал двигаться ему навстречу. Его лицо перекосила гримаса ужаса, но он был полон неколебимой решимости. Он вытянул вперед руку с распятием, которое было прикреплено к железной цепочке у него на поясе. Вкрикивая слова молитвы, он пытался дотронуться распятием до властелина.

И тут появился дым. Из того места, где был генератор на боку у Властелина и которого он касался, чтоб оживить свои магические печати и заклинания. А потом…

Я был ослеплен. Будто молния с небес вспыхнул ослепительный голубой свет, который превратился в рычащий огненный шар, а затем в облако черного дыма. А над нашими головами прогремели яростные раскаты грома.

И все. Священник с серым от ужаса лицом, но горящими фанатичным огнем глазами и обгоревшими бровями распевал молитвы дрожащим голосом.

Я приехал в Венецию. У меня масса пергаментов с заклинаниями, и я могу творить чудеса, которые и не снились ни одному человеку. Но я до них не дотрагиваюсь. Я работаю день и ночь, не разгибая спины, пытаясь разгадать тайнопись, чтобы получить ту мудрость, которой обладал Властелин и хотел отдать людям.

Ах, Иоганнес! У меня есть заклинания, и я могу творить чудеса, но ведь стоит мне использовать эти заклинания, других уже не будет, и я снова буду бессилен. Я имел такую возможность получить знание, которым не обладал ни один человек, а я ее упустил. Но я проведу годы, если понадобится, всю жизнь, в поисках истинного значения слов, сказанных Властелином. Я — единственный в мире человек, имевший возможность каждый день на протяжении долгих недель говорить с Повелителем Царства Тьмы. Он считал меня своим другом и сам навлек на себя погибель. Наверное, и вправду в моих записях заключена истинная мудрость. Но как же мне отыскать указания о том, как надо действовать, в тех загадочных словах, которые он мне продиктовал. Ну, вот смотри: «Пластины двух различных металлов, опущенные в кислоту, генерируют силу, для которой у людей еще нет названия, но которая является основой истинной цивилизации. Такие пластины… » Я схожу с ума от разочарования. Иоганнес! Почему он не говорил понятным языком? И все же я непременно раскрою его тайну…

Записка от Питера Макфарланда, физический факультет Гаверфордского университета, профессору Чарльзу, кафедра латинского языка.

«Дорогой профессор Чарльз!

Моя реакция такова: «Черт подери! Где остальные записи?!»

Макфарланд».

Я, Сард, делаю это сообщение для всех шади во время Мирных Течений. По предложению Морпта, ученого, я совершил пробное путешествие после того, как мы обсудили. с ним природу Объекта, упавшего в Хонду с Поверхности. Боюсь, что мое сообщение не будет признано соответствующим действительности. Поэтому я ожидаю заключения о состоянии моего рассудка, предоставляя шади решить, является ли оно результатом научных исследований или бредом сумасшедшего…

Я присутствовал при падении Объекта. В тот момент я находился в связи с ученым Морптом, который размышлял об устройстве Вселенной. Он пребывал в полусонном состоянии, и ум его работал скорее добросовестно, чем вдохновенно, когда он обдумывал, как изложить нам, его ученикам, доказательства справедливости колуфиановой теории Вселенной, утверждающей, что мир — это раковина из прочной материи, наполненная водой, которая, естественным образом отталкиваясь от центра, создает давление, причем мы, шади, живем в области наибольшего давления. Он почти заснул, размышляя с целью расширения нашего кругозора о том, что данная теория объясняет все известные физические явления, кроме наличия газообразной субстанции, которая не является ни жидкой, ни твердой и находится единственно в плавательных пузырях наших тел. Мы знаем, что пузырь — бессмертная часть организма, которая поднимается к центру Вселенной, где тело поглощается и существует вечно.

Пока Морпт размышлял, я вспомнил его опыты, в которых часть газа выводилась из тела шади и помещалась в специальное хранилище. Так как одновременно с этим процессом в организме вырабатывается новый запас газа, подобные опыты не представляют опасности. Морпт отрицал божественность газовой субстанции, несмотря на ее исключительность и чрезвычайно важное значение для организма шади. Эти его эксперименты вызывали серьезное волнение в научных кругах.

Но в тот момент он оставался просто полусонным учителем, обдумывающим лекцию, уже сотни раз проведенную им раньше. Его немного беспокоил острый камень, который впился в седьмое щупальце; впрочем, камень не был столь серьезным неудобством, чтобы заставить его пошевелиться.

Я лежал в своей пещере, с интересом вникая в ход его мыслей. Неожиданно я почувствовал, как нечто спускается к нам сверху. Присущий шади инстинкт блокировать передачу мыслей и хватать пищу прежде, чем кто-либо успеет о ней узнать, сработал мгновенно. Я выплыл из пещеры и моментально оказался под Объектом. Я поднял щупальца, чтоб схватить его. Все произошло автоматически: я экранировал свои мысли; мое чувство пространства напряглось до предела; кроме того, я приготовился воспринимать мысленные образы падающего Объекта в полном их объеме, чтобы уловить и предотвратить попытки скрыться.

Помимо естественно инстинктивной реакции существовали еще две причины, объясняющие мое поведение. Одна из них заключалась в том, что сравнительно недавно я уже получил пищу; другая — в пришедших от Объекта мысленных образах, которые оказались самым неожиданным образом созвучны теме лекции Морпта и моим собственным мыслям. Когда мое первое щупальце схватило спускающийся предмет, вместо мысленных образов страха или борьбы я перехватил мысли о вечности, передаваемые с невыразимым отчаянием: