Игорь Алимов - Дракон 1. Наследники желтого императора

— А в чем везение? — спросил захмелевший от удивительной китайской водки Котя.

— В Гу Пине. Ты понимаешь, брат… — Громов задумался на мгновение. — Он сам словно талисман, страшно везучий мужик. Я когда только начинал с чаем работать, уже тогда слышал о китайце, которому в этом бизнесе удача так и прет. А тут — опа, сам с ним познакомился, в дело вошел. И смотрю: все правда! Какую сделку не заключает — она наивыгоднейшая, условия — просто пальчики оближешь!.. Что такое, думаю? А тут мы на открытии нашей лавки выпили, и Гу Пинь признался, что он — особенный.

— В каком смысле? — заинтересовался Чижиков.

— Ну вот особенный! Сказал, что у них это семейное, отец тоже удачливый был, и дед, и прадед… Сказал, что объяснить этого рационально не может, да только у них в роду по мужской линии все до одного везунчики! И еще у Гу есть отличительная черта — глаза разного цвета. Знаешь, брат, я не то чтобы суеверный или там в чудеса верю, но у Гу Пиня один глаз зеленый, а другой голубой, и я ни одного больше такого китайца не знаю… Впрочем, это все неважно, все это фигня… — Дюша разлил по рюмкам очередную бутылочку. — Лично я, брат, думаю, что Гу Пинь просто создан для бизнеса, это у него в крови, а мне чертовски повезло, что мы с ним теперь работаем вместе. Вот где-то так.

— Здорово! За твою удачу! — поднял рюмку Чижиков.

— Ну а ты что сейчас поделываешь, брат? — спросил, выпив, Громов. — Чем нынче занимаешься?

— Про меня неинтересно, — отмахнулся Котя. — Чем я могу заниматься? Да ничем. С работы прежней меня вежливо попросили, а новую я, честно сказать, найти и не пытался…

— То есть ты — простой российский безработный? — восхитился Дюша. — А на что же живешь-то?

— Да так, проживаю былые запасы, — улыбнулся Чижиков, вовсе не желавший рассказывать о том, что понемногу распродает коллекцию, и рано или поздно придет черед нести в скупку вещи, которые ему особенно дороги и с которыми совсем не хочется расставаться.

— Слу-у-ушай! — Громов даже вскочил и горою навис над Котей. — Так бросай все и давай ко мне, а? В Пекин. Мы с Гу Пинем как раз расширяемся, еще одну секцию берем в аренду, работы будет — во! — Дюша на собственном горле ребром ладони обозначил, сколько конкретно будет работы. — Бизнес сейчас отлично идет, так что… Слушай, брат, по-моему, это превосходная мысль!

— Да, но… — несколько оторопел от предложения Чижиков.

— Никаких «но»! — разгорячился Дюша и взмахнул рукой, едва не сбив на пол чайник. — Что тебя тут держит? Квартира? Так она у тебя приватизирована и никуда не денется. Найдешь человека надежного, поселишь тут, чтобы присматривал, пока тебя нет. Что еще? Может, девушка-красавица?

Вспомнив про Тамару, Котя лишь скривился и головой помотал.

— Бабы…

— Ну вот! — хлопнул ладонью по столу Громов. — Так что бросай эту всю ерунду, собирайся и поехали!

— Прямо сейчас? А… А Шпунтик?

— Что — Шпунтик? Выправим мы твоему Шпунтику кошачий паспорт, и полетит он в даль светлую в собачьем ящике. Тоже мне, проблема! Значит, так, брат. Есть у меня один человечек… Я с ним завтра же свяжусь и по поводу кота договорюсь, он все оформит. Заполнишь бумажки, какие человек скажет, дашь денег… немного. Все будет отлично, брат! А в Пекине я вас встречу. Лады? А?

— Ну, я даже не знаю…

Ошеломленный напором Громова, Котя слегка встряхнулся и попытался задуматься в указанном Дюшей направлении. По всему выходило, что Дюша дело говорит: стоит ли и дальше киснуть в Петербурге без каких-либо перспектив на горизонте? Котя в целом свете был один как перст, не считая, конечно, кота Шпунтика, а тут голосом Громова его позвала к себе страна мечты. Мощно так позвала, громко. Конечно, существовала опасность, и немалая, что при ближнем знакомстве страна мечты его разочарует, но, черт возьми, нужно же когда-нибудь совершать решительные, даже судьбоносные поступки!

— А… я по-китайски не умею, — по инерции воздвиг последний бастион Котя. — Совсем.

— Все не умеют, — легко отвел возражение Громов. — Научишься, делов-то! Там и не такие дубы попада… ой, извини, ну словом, было бы желание, брат.

— Ну… — нерешительно протянул Чижиков, но закончить не успел: вечернюю тишину со стороны кухни прорезал пронзительный кошачий вопль.

Громов вскочил, Котя, опрокидывая стул, вскинулся тоже, а вопль тем временем перешел в низкий утробный вой.

— Что это?! — ошеломленно спросил Дюша. — Не твой котейко?

— Шпунтик!!!

Друзья кинулись на кухню. Кругом скрипело и шуршало, но ни Дюша, ни Чижиков внимания на это не обратили, ибо на кухне нечеловеческим голосом орал кот.

Шпунтик сидел на столе, прямо среди «гостинцев», и грозно выл, вытаращенными глазами уставясь в совершенно пустой угол. Короткая шерсть кота стояла дыбом, спина была угрожающе выгнута, толстый как полено распушенный хвост судорожно лупил по столешнице… Чижиков впервые в жизни видел своего питомца в таком состоянии.

— Шпунь… — застыв в дверях, тихо позвал Котя взбесившегося кота. — Шпунь… ты чего это, а?

Шпунтик не обратил на хозяина никакого внимания. Он продолжал смотреть в пустой угол и угрожающе завывать.

— Он что, рехнулся? — шепотом спросил Громов. — Часто это у него?

— Понятия не имею… — тоже шепотом ответил Чижиков. — Никогда раньше не было…

— Может, он в Китай не хочет? — предположил Дюша.

Тут Шпунтик грозно зашипел, подпрыгнул, с устрашающим мявом полоснул воздух когтями и серой молнией соскочил на пол, пролетев между Дюшей и Котей. Канул в глубине квартиры, стучась о стены и мебель, когда инерция бега оказывалась слишком велика для грамотного поворота. Негромко звякнуло: видимо, от сотрясения с одного из шкафов свалилась какая-то статуэтка.

— Ни фига себе… — только и выдавил пораженный Громов.

Котя тем временем вошел в кухню и внимательной ее оглядел. Кухня как кухня. Привычная, ничего нового.

— И что, спрашивается, он тут увидел? — пошарив на всякий случай рукой в совершенно пустом углу, задумчиво спросил Чижиков. — Здесь же ничего нет…

…Оказалось, что Шпунтик своротил со шкафа один из гипсовых бюстиков Мао Цзэ-дуна. При падении бюстик пострадал: треснул. Пьяненький Чижиков поставил Мао на свой рабочий стол до утра, чтобы потом, на трезвую голову устранить повреждение и воссоединить Председателя с другими его скульптурными изображениями.

Сам же виновник погрома обнаружился на карнизе в гостиной, куда вопреки запрету забрался по занавеске и откуда не желал спускаться ни при каких условиях — лишь устало шипел и дергал хвостом.

— Ну, брат, ты и придурок! — покачал головой Громов, глядя на взъерошенного кота снизу вверх. — Ты только ничего подобного на китайской границе не выкини, а то тебя в два счета депортируют на историческую родину…