Наталья Болдырева - Жаркое лето. Первый поток

А в тихий час началась финальная подготовка актеров.

Девочки трудились без перерыва, накладывая грим. Паша, как центральный персонаж сказки, первым сел в кислотно-зеленое пластиковое кресло. А когда девочки закончили, повернулся к зеркалу и увидел там свою желтую, замазанную бронзером физиономию, нарисованные карандашом брови, изогнувшиеся удивленной дугой. Класть на губы помаду Паша не дал.

— Отлично, сказал он, — трогая зачесанный на макушку и зафиксированный лаком хвостик.

И пока девочки работали над остальными персонажами сказки, он всё путался у них под ногами, давая вовсе ненужные им советы. Наконец Марина, не выдержав, прогнала его прочь, в спальню мальчишек.

К назначенному времени практически все было готово, и мы пошли к стадиону, превращенному на сегодня в сцену. Трибуны были уже полны. Дети, разряженные кто кем, хвастались друг перед другом своим гримом и костюмами. На небольшом игральном поле велись последние приготовления к торжеству: техники настраивали звук, били по ушам внезапно возникавшие помехи. Найдя две скамьи, у подножья которых мелом был выведен номер нашего отряда, я принялась рассаживать детей, и только тогда заметила, что Паши среди них нет.

— Он побежал обратно в корпус, — сказала Марина успокаивающе, — сказал, что забыл кое-что и скоро вернется.

— Он не отпросился у меня, — ответила я, начиная действительно беспокоиться. Очень не хотелось, чтобы в этот праздничный вечер Паша вляпался бы в какие-нибудь неприятности. Рассадив детей, я помчалась обратно, и уже на центральной аллее столкнулась с ним.

Его рыжая макушка, лихо закрученная девчонками в задорно торчащий хвост, была выкрашена в ярко-зеленый цвет. Я остановилась как вкопанная, увидев это.

— Что это, Паша? — спросила я, глядя на глянцево блестящие пряди.

— Это репка, — ответил Паша, улыбаясь дурашливо.

— Паша, я не шучу, — сказала я без улыбки, — как ты это сделал?

— Красками, — пожал плечами Паша. — Да не переживайте вы так, Татьяна Сергеевна, я выступлю и сразу смою всё под краном.

— Холодной водой? — я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки, — Паша, ты не смоешь это холодной водой, а горячей в лагере нет!

— Татьяна Сергеевна, — он почувствовал, наконец, что я не просто расстроена, а очень-очень расстроена и действительно переживаю, — я вам обещаю, что смою, ну честное слово!

— Ладно, — ответила я, понимая, что от одного честного слова тут на самом деле мало что зависит, а возникающие проблемы нужно решать последовательно. — Давай, идем скорее, Репка. Скоро уже все начинается. Выступишь и сразу, слышишь? Сразу подходишь ко мне. Понял?

Он кивнул, и мы бегом побежали обратно.

Наше возвращение произвело настоящий фурор. Дети повскакивали со своих мест, чтобы увидеть севшего с краю Пашу. Посадив всех обратно, я пристроилась рядом, принялась смотреть вниз, на поле, где детдом первым открывал театрализованное действо. Я едва понимала, что там происходит. Я думала о том, что делать с Пашей после выступления. Одну за другой отметала бредовые идеи, вроде нагреть воды у Семёна, на кухне. Кухня уже давным-давно закрылась. Нужно было много горячей воды, а я не знала, где ее взять. Я была так поглощена проблемой, что вздрогнула, когда ребенок дежурного отряда тронул меня за плечо.

— Скоро ваш выход. Проходите к раздевалкам, — шепнул он и убежал.

Я дала детям знак, и мы, пригибаясь, чтоб не мешать зрителям, вышли на лестницу и спустились вниз. Там ребята дежурного отряда уже держали наготове наши декорации. Закончил свое выступление предыдущий отряд, детдом показал свою интермедию, во время которой дежурный отряд подготовил все для нашего выступления, и мои дети вышли на поле.

Я будто очнулась.

Дав наладоннику команду на запись, смотрела, с какими серьезными лицами играют ребята свои роли, как выразительно они произносят реплики, как удачны созданные ими костюмы… Сценка, которую мы репетировали несколько дней, уложилась в какой-то десяток минут. Актеры раскланялись под гром оваций, вновь на траву вышел детдом, а мальчишки и девчонки обступили меня, спрашивая наперебой "ну как?".

— Отлично, — сказала я, — просто великолепно. Молодцы!

"А вы видели, как я…", — спрашивал меня то один, то другой, пока мы шли назад, к своим местам. "Видела", — отвечала я, улыбаясь.

Но когда мы вернулись на трибуны, я взяла за руку Пашу, и подозвала Ди.

— Проследи, чтобы после концерта все поужинали, а потом вернулись в корпус и ждали нас там, — попросила я. — Хорошо? Мы идем искать горячую воду, и я кивнула на ярко-зеленую Пашкину шевелюру. Тот, морщась, трогал волосы пальцем. — Что?! — спросила я, испугавшись.

— Стягивает, — сказал Паша, — больно.

— О, господи, — выдохнула я, сообразив, что нанесенная на волосы краска начала засыхать. — Жди здесь, я сейчас.

Развернувшись, я снова спустилась с лестницы. Побежала, огибая небольшой стадион, к той секции, где расположились пришедшие на прощальный концерт сотрудники лагеря. Найти там Яну не составило труда. Она сидела в первом ряду, в окружении нескольких молодых человек. Увидев меня, сразу же встала, отдав одному из ухажеров стакан с попкорном.

— У меня проблема, Яна, — выпалила я с места в карьер. — Нужен душ, ванная, что угодно, только очень срочно.

— Жди меня через пять минут у восточного выхода со стадиона, — ответила Яна, не задавая лишних вопросов.

Когда она минут через семь подбежала туда, я просто выставила Пашу вперед и сказала: "Вот!".

— Ну, вы даете, — воскликнула Яна, изумленно вскинув брови, и, вынув из кармана связку ключей, быстро повела нас сперва к центральной аллее, потом к столовой, а после и вовсе — за нее.

— Оставляете девушку без такого шоу, — притворно жаловалась она, отпирая дверь в свой маленький одноместный домик, — видела, как выступает детдом.

Я кивнула, хотя на самом деле не видела ничего.

Внутри было очень чистенько и аккуратно. По одну сторону стояла кровать, чуть утопленная в проем меж двумя шкафами, со стеллажами, нависающими над ней, с другой стороны глядел в единственное здесь окно письменный стол. Дальше виднелась крохотная кухонька, вмещавшая лишь разделочный столик и варочную панель, а рядом с ней располагалась дверь в санузел.

— Раздевайся, залезай, — пригласила Яна, указывая на белую дверь в дальнем конце комнаты, — чаю будешь, Тань?

— Да, — ответила я, вздыхая, наконец, с облегчением.

Пашка скинул уже весь свой овощной костюм, кроссовки, и, оставшись в одних плавках, прошлепал босыми ногами по полу. Открылась и закрылась дверь, бросив на стену холодный свет лампы. "Спасибо!" буркнул он, переступая порог.

— Садись, — пригласила Яна, указывая на кровать.