Анхель Куатье - Возьми с собой плеть (Схимник - 3)

Все, прямо как по Оскару Уайльду:

"Если боги хотят наказать человека, они исполняют его

желания", - подумал Илья.

Тут он вспомнил перепуганные глаза Кати, ее смятение, ее боль.

Ему так захотелось защитить ее, быть с ней. Он подумал о двух

странных людях из сна, которые говорили с ним, как с ребенком.

И ему захотелось, чтобы с ним так говорили.

*******

Всю жизнь Илья тащил на себе непомерный груз своей деятельности. Да, его работа была не просто работой, она была именно деятельностью. Всю свою жизнь он что-то кому-то доказывал. Не жил и не чувствовал себя, а только изображал согласие с самим собой. На самом деле, ведь не было этого согласия. Близко не было! Он не знал-то себя толком. А теперь, верно, уже и не узнает никогда. Где уж тут...

Слово "никогда" заставило Илью содрогнуться. Неужели правда, неужели он умрет сегодня. Нет, это как-то странно. Так не бывает. Сейчас жив, а через пару часов - что? Все? И тут он вспомнил мальчика, сбитого его машиной. Его оторопевшие от ужаса глаза, его растерянный взгляд. И голос, тихий, слабый голос: "Как это не вовремя..." Что же он ему ответил тогда? Что?.. Илья силился вспомнить, но не мог.

А мальчик все спрашивал и спрашивал его: "Ты меня убил? Ты?" Илью этот вопрос вывел из себя, он стал раздражаться: "Да какая тебе разница?!" А тот ответил: "Лучше, чтоб ты..." Это показалось тогда Илье глупым, нелепым, легкомысленным. Но сейчас, примеряя эту ситуацию на себя, он вдруг отчетливо понял... Смерть - это кульминация жизни. Важно, каким ты придешь к ней. И то, как умрешь, - это символ.

Кто же это сказал, что счастье человека в том, как умереть? Нет, не так, а: "Счастье пахаря умереть в поле"... Кто же это сказал? Может быть, Сартр? Да, может быть. Или нет, он сам умер за письменным столом, работая над своей книгой, а сказал так кто-то другой. Умереть, занимаясь своим делом. А где было бы хорошо умереть Илье? На бирже? В банке? На производственном совещании на глазах у Ивана Рубинштейна? Нет, все как-то совсем не так. Да и о чем он думает?

Илье вдруг надрывно, до боли захотелось с кем-нибудь поговорить, просто обмолвиться парой слов. Пусть эта беседа не будет долгой, пусть у нее не будет ни цели, ни смысла. Просто пусть она будет. Разговор ни о чем, просто. Просто глаза в глаза, и ничего больше. Ведь важно же в конце концов не то, о чем ты говоришь или что тебе говорят. Важно то, что тебя слушают и ты слушаешь...

Просто две души, разговаривающие ни о чем. О чем они разговаривают? Не зная того сами, они говорят о вечности.

Слезы застилали Илье глаза. Ему вспомнилось одиночество булгаковского Пилата. Нет, ему не нужна была вера. Просто человек, с которым можно было бы перекинуться парой слов. Слово - как молитва, как связующая нить, идущая, подобно Христу по воде, из вечности одного одиночества в вечность другого. Господи, зачем он жил все эти свои тридцать лет?! Как их потратил?!

Он забыл, с кем он последний раз разговаривал. Когда это было? Он ведь не разговаривал уже столько лет! Он думал. Думал - крутил в голове шарабан своих мыслей, и лишь имитировал общение. Деньги, связи, отношения, интересы и снова деньги. Все это было в нем, но не было его самого - Ильи, и не было того, с кем он разговаривал. Да, Илья все это время вел нескончаемую беседу с пустотой, внутри себя самого.

Бесконечный, изматывающий бег мысли по кругу, одиночество и ненависть. Три слагаемых его жизни. Так прошла жизнь...

Ненависть рождалась в нем от боли, от невозможности быть тем, кем он являлся на самом деле. Страх перед смертью каждый день усиливал эту боль и заострял лезвие его ненависти. Илья выбрасывал эту злобу из себя вовне от бессилия, от невозможности вырваться за грань своего одиночества. Только Кирилл когда-то дал ему ощущение, что одиночество преодолимо... Обман восприятия, иллюзия, неправда.

Илью привязало к Кириллу это ощущение, эта мечта. И надо было пережить то, что Илья пережил сейчас, чтобы эта связь, наконец, разорвалась. Страх смерти, ужас одиночества и боль от своей ненависти, от своей неспособности быть искренним, сделали Илью рабом этих отношений. А Кирилл пользовался, питался этой зависимостью и шаг за шагом скармливал душу Ильи все тем же голодным псам - смерти, одиночеству, ненависти.

И вот теперь все встало на свои места. Потому что конец - "финита ля комедия"! Но сколько же в нем нерастраченных чувств, сколько неиспользованных возможностей, сколько бездарно и бессмысленно потраченных лет! А теперь свобода, он ее вдруг почувствовал - в самом конце, в последний день, на краю пропасти... Как теперь исправишь эту ошибку? Нет, не исправить.

*******

Врач исследовал состояние Ильи подручными средствами - померил пульс, давление, постукал молоточком по коленкам, посветил фонариком в глаза.

- Бросайте прикидываться, - сказал он по завершении своего обследования. - Ничего у вас нет. Может, и есть слабое сотрясение, но лечение тут одно - постельный режим. А с этим у вас здесь проблем не будет. Мне сказали, что лет двадцать... Так что - отоспитесь.

- Послушайте, а есть такое заболевание или травма - "немая гематома"? спросил его Илья.

- Есть. Редкая штука, - ответил доктор.

- Что значит - "немая"?

- А значит это, дорогой товарищ, что "вскрытие покажет"...

- Спасибо, - ответил Илья.

- За что, спасибо-то? - не понял его доктор.

- Спасибо за то, что поговорили со мной.

Ну, вы прямо как смертник за общение благодарите... - доктор от недоумения даже поправил очки. - Но вы это... так... того... Может, еще оправдают.

Не оправдают, - ответил Илья и улыбнулся.

- Наймете адвокатов... - не закончив этой заученной фразы, доктор задумался. - Я бы перевел вас в больницу, да у меня оснований нет. Извините.

- Да ладно, не важно, - ответил Илья. - Какая разница, где...

- Ну, вы это... прямо... как-то совсем... - недовольно протянул доктор.

Пока врач ждал, что ему откроют дверь и выпустят, Илья спросил у него:

- Это правда, что все смертники за разговор благодарят?

- Сейчас-то смертников нет, - начал объяснять доктор, - мораторий у нас на смертную казнь. А раньше, раньше - да. Часто благодарили. Не знаю, почему. С тоски, наверное.

- А может быть, на пороге смерти человек что-то важное понимает для себя? Вы так не думаете?

- Мокрушники эти? - ухмыльнулся доктор. - Да куда им!

Тут доктор осекся. Его лицо исказила комичная гримаса - он словно бы извинялся перед Ильей. Мол, вас не имел в виду. Мало ли что бывает. Извиняюсь.

- А я думаю, понимают, - тихо, но уверенно сказал Илья.

*******

За стенами камеры тем временем кипела работа. Катя передала информацию в службу безопасности Ильи. Те включили все возможные рычаги, но дело стопорилось. При наличии столь серьезных "доказательств", никто не мог отдать распоряжения об освобождении Ильи из-под стражи.