Тед Чан - Если 2003 № 11

Он сделал еще шаг, и еще один… Сам ласково погладил камень, возле которого сидел, и поднялся.

— Такова цена, Тано. Ты понимаешь?

Они стояли друг против друга. Тано благоговейно склонил голову, и она легла в трясину этой огромной, тяжело дышащей груди, хранящей его собственные потери. И в мертвой, неземной тишине уловил глубинный пульс. Неспокойный, торопливый. Человеческий.

— Скажи мне, Сам, она узнала, что я назвал планету Дианой?

— Да…

Он почувствовал, как Сам осторожно вытаскивает нож у него из-под ремня. Как вкладывает нож ему в руку, а рука берет его. Крепко сжимает.

— Нет, не может быть другой цены, Тано, — сочувственно прошептал ему тот.

И Тано замахнулся. Прямиком по направлению к бьющемуся годами тревожному сердцу. Сам опустился на колени. Коснулся последним движением его ноги и смиренно упал на бок. Умирал в вырытом собственными руками ложе из черного песка. Он улыбался, а лицо его как бы таяло. Черты становились четче, тоньше, сглаживались, словно отражение в постепенно стихающей водной ряби, волосы темнели, густели, обретая блеск, так же, как и ухоженная каштановая бородка… Он улыбался и таял, как-то все более неестественно, пока жизнь не упорхнула из него, одаривая его последним осознанным страданием.

Тано присел возле камня. Застыл в ожидании — они начали возвращаться. Его воспоминания о какой-то прошедшей любви и об оставшихся в детстве материнских ласках; приглушенный резонанс трепета от случившихся много лет назад эпизодов «вечной» дружбы; смутные силуэты множества казавшихся неугасимыми ярких амбиций. И целой бездны прошлого, населенного призраками звездолетов, призраками людей и призрачной базы, где прозвучал призрачный выстрел револьвера, эхо которого, похоже, положило начало сотням призрачных блужданий по этой долине, засоренной множеством флегмад, чернотой и кладбищами.

— Все это принадлежит мне, — с неуверенным упоением бормотал он. — Я должен был все это вернуть. Это мое прошлое, моя человеческая жизнь. Хороша или плоха, я не смог от нее отречься. Я не предатель! Нет…

Только вот солнце уже взошло, даже стало припекать, и он постоянно потел. Мучила его и жажда. Он встал, побрел, прихрамывая, к реке, зашел в воду по колено. Начал загребать воду опухшими, нездорово бледными ладонями. Потом что-то подспудное и настойчивое заставило его обернуться назад… Ну да! Надо вернуться к трупу. Он разденет его, зароет неглубоко в песок и камень положит сверху — как всегда. После чего переоденется в ту свою одежду, — а она, ох, как предательски растянулась и обветшала! — возьмет ее с собой и отнесет в лагерь. Как только постирает — прямиком к пролому. Теперь Смерть опять там. И опять испускает свои властные призывные импульсы… Вот несколько флегмад отделились от стада, побрели дальше, покорные своему безмозглому стремлению быть ею оплодотворенными. Чтобы родить… человека. Но в которой из них и, самое важное, когда произойдет следующее слияние? Иногда проходят дни, иногда недели, даже месяцы. Был случай, когда он был вынужден ждать около года. Было страшно!.. Ну, так или иначе, он уверен, что и на этот раз дождется…

А когда настанет момент встречи, наверняка он найдет силы, чтобы сказать:

— Можешь называть меня Сам… Так как я действительно один. Совсем, совсем один!

Но все же… Всё же, даже если человек действительно один на всей планете, приятно осознавать, что до него был и Другой. Именно он пытался сдвинуть тот случайный обломок, надеясь не найти под ним то, что, как он помнит почти с уверенностью, лежит раздавленным. И именно он сохранил эту надежду. Потому что сброшенный с высоты обломок обрушивается всей своей мощью. И навсегда остается на самом краю пролома. Неколебимый.

Современная фантастика бывших братских республик по-прежнему остается для нас terra incognita. По мере возможности журнал пытается ликвидировать литературно-географические «белые пятна». Познакомившись с нынешним состоянием чешской и польской фантастической прозы, обратим свой взор на болгарскую НФ рубежа веков.

Для фантастической Болгарии канун Эпохи Распада выдался на редкость солнечным, в стране сложилась ситуация, обещавшая благоденствие национальной фантастике. Крупное софийское издательство «Отечество» одну за другой выпустило в серии «Фантастика» дебютные книги авторов, пришедших в литературу в 1980-е. И тиражи казались воистину фантастическими для небольшой страны (а тем более, для книг дебютантов) — 60 тысяч экземпляров!

Всего в течение каких-то четырех лет, с 1987-го по 1990-й, издательские агентства «София-пресс» и «Свят», занимавшиеся активной популяризацией болгарской словесности за пределами родины, выпустили для распространения в СССР шесть антологий и пять авторских книг нового поколения болгарских фантастов! Все это были имена, ранее не известные нашим читателям. В 1989 году антология фантастики Болгарии вышла и в Германии — это был первый (и пока единственный, если не считать классиков Вежинова и Дилова) прорыв на западный рынок. И наконец, Болгария оказалась третьей социалистической страной после Венгрии и Польши, где было дозволено выпускать профессиональный многотиражный журнал фантастики. Ежемесячник «ФЕП: Фантастика, евристика, прогностика» стартовал в 1987 году и стремительно завоевал популярность, причем не только в стране: велись переговоры о создании русскоязычной версии журнала. Но существовал журнал все те же благодатные четыре года, последний номер увидел свет в конце 1990-го. Однако свою роль это издание выполнило: авторы, прошедшие «школу» «ФЕПа», составили элитный отряд сегодняшней болгарской фантастики, сменивший «ФЕП» журнал «Фантастические истории» уже продемонстрировал иные читательские приоритеты — 90 % журнальной площади заняли англо-американская НФ и фэнтези, плюс один-два небольших рассказика болгарских авторов.

Но в 1990–1992 годах болгарская фантастика еще пребывала в мире радужных надежд. В 1990-м в Болгарии прошел крупный международный конвент ОрфКон, а в Софии родилось первое издательство, целиком ориентированное на фантастику — «Орфия». Одним из стартовых проектов нового издательства стал англоязычный журнал славянской фантастики с тем же названием. К сожалению, богато оформленный, с обилием цветных иллюстраций, отменным подбором произведений и статей авторов из Болгарии, России, Украины, Польши и Чехии, изданный на великолепной мелованной бумаге, первый номер этого журнала оказался и последним…

Наряду с выпуском новинок зарубежной НФ «Орфия» намеревалась также популяризировать новейшую болгарскую фантастику. И даже успела выпустить 10-тысячным тиражом дебютные книги молодых авторов. Первой отечественной книгой «Орфии» стал сборник новелл Вала Тодорова «Иркала — страна мертвых» (1991). Этот талантливый литератор, сочинявший очень странную экспериментальную фантастику, густо замешанную на мифологии Западной Азии, впервые предстал читателям в журнале «ФЕП» в 1989 году, а его первая книга была признана лучшим дебютом на Евроконе и получила престижную премию им. Светослава Минкова. К сожалению, один из самых перспективных фантастов новой Болгарии вскоре покинул страну, перебравшись в США, и, судя по всему, расстался не только с родиной, но и с фантастикой.