Владимир Голубев - Никита Добрынич

— Отряд остаётся в Холме?

— Нет. Мне нужен Мышкин и Олег чтобы довести выучку дружинников до приемлемой.

— Если взять Олега в долю, то мы сможем увеличить отряд втрое и купцы из Берестье будут вынуждены отдать серебро, — высказал глубокую мысль Окунь.

— А если взять в долю еще и Мышкина, то купцы из Плоцка отдадут нам золото Бажены, то, что она не успела в спешке забрать, — добавил Вадим.

— С Плоцком договариваться мы не будем. Только кровью они смогут смыть свою вину. Все, кто замешан в смерти Бажены, умрут. Я уничтожу их род до седьмого колена, — Никита установил границу — здесь миром договариваться он не будет.

Возвращение Никиты из долгого путешествия было встречено многодневными гуляньями. Никита сидел смурной, никак не мог прийти в себя после потери Бажены, а окружающие пытались его развеселить. Хотя, многие и не пытались, им было всё равно, был бы повод праздновать, неважно похороны это или свадьба. Всё кончается, кончилась водка, затем брага, мёд и пиво.

Пару месяцев Никита убивал свое горе изнуряющими тренировками вместе со своим отрядом, дополненным своими же охотниками. Нагрузки он давал себе запредельные, поэтому приходил домой, как чужой, не смотрел на своих «хохотушек», которые вели себя, как приведения — их не было ни слышно, ни видно.

Жена Коробова, Росава, не потеряла надежды найти отца, но стала носить траур. Её отца среди курских рабов не обнаружили, и другие бывшие рабы не видели его после взятия Карачева половцами. Зато её подруге, Вере из Мценска, повезло. Её отца не только нашли, он даже не успел получить из дома деньги для выкупа из рабства. Вместо того чтобы порадовать семью, и поехать в свой Мценск с любимой дочерью, купец поселился у Росавы, вернее у Коробова старшего. Похоже, он решил не уезжать, пока Валентин не сделает его дочь Веру честной женщиной. Саму Веру он неоднократно пытался переселить к Росаве, но либо оба ломали комедию, либо традиции абсолютного женского послушания, в этой семье были разрушены. Вера твердо обжилась у Валентина. Наконец в руках у Веры появилось самое надежное оружие — беременность. Все приметы показывали, что родится мальчик. Аппетит у беременной был хорошим, внешность не испортилась, деление возраста Валентина и Веры на магические числа давали нужный результат. На рождение мальчика будущие родственники делали особый акцент. Свадьбу играли большую. Пригласили весь отряд и мастеров со всех производств Коробово, из Карачева купечество и мастеровых, чиновников и стражников. Но Вера осталась недовольна — ей было важно не количество, а качество. В конце декабря небольшой караван отправился в Мценск. Было решено отпраздновать свадьбу повторно там.

В начале января Коробовы вернулись в Карачев, а Святослав Ольгович все не приводил своё войско. Все усилия Олега пошли уже насмарку, полностью, или частично. Конечно, его люди подновляли ловушки, добавляли препятствия на дорогах в Курск, угоняли в плен, людей, пытающихся восстановить поселки вдоль этих дорог. Но стало ясно, подготовка к войне ведется Святославом Ольговичем всерьез.

Первого февраля Олег оторвал Никиту от учений, с голубиной почтой пришли важные новости из Плоцка.

— Твои люди, посланные мною в Плоцк и Берестье, прислали письма.

— Ты говоришь о бывших слугах Бажены?

— Да. Но ты же их принял на службу! Значит — твои! Шестеро человек согласились жить в Плоцке и Берестье. Ты, возможно, помнишь, я спрашивал твоё согласие их использовать. Вчера пришли два письма. Из Берестье обычный отчет за прошедший месяц, новости из Плоцка радостные для тебя. Комес клюнул на нашу приманку, поверил распускаемым слухам о том, что его оба отряда разгромила дружина из Берестье и, главное, что всё серебро захватил себе воевода.

— Какие же это слухи? Это правда, серебро у воеводы!

— Комес, видимо, устроил проверку в Берестье, они, безусловно, подтвердились, и два дня назад он отправился в поход. Хочет вернуть «своё серебро». У него пять рыцарей, две сотни оруженосцев и кнехтов, ну и ополчение комес собрал немалое.

— Немалое? Сколько же?

— Около тысячи. Их можно не считать, от них, на мой взгляд, мало пользы, а вред очевиден, — Олег был ярый противник использования непрофессионалов в военных действиях.

— Предлагаешь помочь Берестью? Людей своих положим много, пять рыцарей — огромная сила, а гарантии гибели комеса не будет, — возразил Никита.

— Не так просто, не в лоб. Возьмешь две сотни, ту, что привел и сотню своих лучших охотников. Гонял их и я, и Мышкин до седьмого пота, слаженность действий, чувство локтя, у них сейчас отменное. Первый этап: захват Плоцка. Там остались стражники, да и то не все. Город задолжал пару десятков тысяч марок — золото Бажены, ты вправе взять с процентами, ограбишь весь город. Второй этап: поимка комеса. Возможны два варианта. Если поляки с наскока захватят Берестье, вы сделаете засаду по их пути домой. Польское войско растянется на дороге и при равной численности, ополчение можно не считать, у тебя будет преимущество. Но, скорее всего, поляки простоят в осаде месяц и, несолоно хлебавши, отступят. В этом варианте комес бросит ополчение на убой, а сам будет удирать, как можно быстрее. Его две сотни будут полностью целы, но устанут в пути. Как тебе этот план?

— Согласен. Всё похоже на правду, но в жизни так не бывает. Сегодня-завтра дам людям отдохнуть и собраться, послезавтра выступаю.

— Ишь как у тебя глаза горят! Если б я не ждал Ольговича, то с тобой поехал, некому тебя будет от глупостей удержать, — поздно забеспокоился Олег.

Никита забрал свой отряд, две сотни отборный бойцов, и оправился в Польшу. Его путь лежал через Севск, Никита хотел сообщить родственникам Бажены о её смерти. Через десять дней в Карачев пожаловал враг. Он появился совсем не там, где его ждали. Святослав Ольгович спустился по реке Сейм до Десны, а затем поднялся по Десне и реке Снежеть до Карачева. Мышкина предупредили за неделю, когда враг пришел в Брянск. Он послал Валеру вслед за Никитой, его отряд нужно было вернуть любой ценой. Святослав Ольгович привел с собой восемь тысяч человек. Он собрал всех способных держать оружие из своего княжества, получил помощь у родни в Новгороде-Северском и Брянске. Сани шли по реке в один ряд, а конные ехали по двое. Войска растянулись на десять километров, шли медленно, пешие занимали долину реки, проверяли лес на засады. Они попадали в ловушки и капканы, установленные в срочном порядке полусотней Олега. Их убивали из засад разведчики Олега. Но их было восемь тысяч!

Три раза тяжелая конница Мышкина врубалась в ряды передовой дружины князя Святослава Ольговича. Она легко опрокидывала врага, уничтожала полностью весь передовой отряд, и отходила без потерь. Князь поставил в голову колонны два десятка саней и людей из ополчения. Атаки пришлось прекратить, Иннокентий Петрович не хотел разменивать даже одного обученного бойца на два-три десятка крестьян. Мышкин определил для себя основную цель — лошади. Противника нужно было лишить подвижности. Охотники стали выбивать лошадей. Жестоко, несправедливо, аморально. Князь и бояре двигались в хвосте колонны, для карачевских снайперов они были недосягаемы. Коробов эвакуировал город и свой поселок. Снял заключенных с песчаного карьера, рядом с городом и перегнал их на лесоповал, на самые далекие делянки. Сам Коробов с семьей, домочадцами, мастерами производств и лучшими рабочими уехал в Мценск. Туда последовали и богатейшие жители города. Народ бежал от войны.