Владимир Голубев - Никита Добрынич

— Я тебе сегодня утром забыл сказать спасибо за твою Любовь, — двусмысленно поблагодарил он. Светлана покраснела и выскочила наружу.

— За что ты её так не любишь, Олег? Я не понимаю, — нагло, не отводя глаз от одевающейся Любушки, удивился Никита.

— Светлане, наконец, повезло в личной жизни. Меня часа в два ночи мои хохотушки отпустили травку покурить. Я вышел на крыльцо, а в соседнем доме, Мышкины такое вытворяют! Какой у Светланы богатый тембр! Я сразу бросил курить и пошел домой реабилитироваться перед своими, — наконец оторвал свой взгляд от Любы Никита. Та уже одела платье.

— Я рад, что у тебя всё наладилось с твоими «женами»! Олег оделся быстро, по-армейски.

— Поезжайте. Мы вас догоним. Позавтракаем только, — подтолкнул Никиту к выходу Олег.

Полоцкий князь встретил старых знакомых с любовью. Новости о половецком походе, разгроме курского князя, удачной войне с его отцом и невероятном походе в Польшу уже были известны всем в городе. Светланин пиар оказывал на чистых, доверчивых людей тринадцатого века убийственное воздействие. Появление Олега-Муромца собственной персоной, вместе с легендарным Никитой Добрыничем, и еще более знаменитого Железного Мыша произвели в городе фурор. Но гвоздем программы был, безусловно, Олег-Муромец. Песни и сказки об Олеге знал уже каждый. Князь полоцкий хотел услышать подробности всех трех компаний. Отдуваться за всех пришлось Мышкину. Иннокентий Петрович твердо следовал тексту, составленному женой. Подробности? Пожалуйста, сколько угодно, десять страниц, отобранных Светланой, эпизодов. Оценка результатов — страничка заученного текста. Мышкину это не нравилось, сильно не нравилось, но каждый делает свою работу. Никита, увидев, что в углу сидит человек и записывает рассказы Иннокентия Петровича, предложил князю, подготовленные Светланой «Хроники капитана Мышкина», «Сказания о светлом Олеге» и раскрашенные комиксы «Никита-Добрынич».

Зимой ливонский орден нанес князю полоцкому серьезное поражение. Германцы захватили солидный кусок прибалтийских земель, издавна плативших дань князю. Жителей окрестили в католичество, и теперь их нельзя было грабить и уводить в рабство. Попытка полоцкого князя восстановить свои законные права, да, заодно, наказать псов-рыцарей, немного пограбив их земли, закончилась плохо. Войско князя было разбито, а сам он был отпущен только после заключения мирного договора. Безусловно, договор с католиками можно было не соблюдать. Но германцы были гораздо сильнее полоцкого князя. С политической точки зрения, момент был очень удобный, у ливонского ордена обострился конфликт с Данией. В начале 1219 года датское войско под предводительством короля высадилось в «Ревельской области». К берегам Ливонии прибыл флот, насчитывающий полторы тысячи судов. Войско короля Вальдемара II насчитывало почти десять тысяч человек. Одержав победу, датчане основали крепость Ревель, и король Дании объявил, что теперь вся Эстония принадлежит ему. Рига и Орден Меченосцев отнеслись к этому крайне враждебно. Вальдемар II заключил сепаратный договор с Орденом Меченосцев, и теперь епископ Риги Альберт остался один на один с мощным соперником — королем Вальдемаром II. Приход знаменитого Мышкина, искусного воина Олега и удачливого Никиты, во главе большого конного полка, должен был привлечь массу желающих повоевать и пограбить. Новгородские ушкуйники стояли на границе, ждали удобного момента, и он настал.

Условия найма у полоцкого князя были простые, он забирал десятую часть добычи себе. За это давал проводников, толмачей и власть над ушкуйниками. Тех было втрое больше, чем карачевских воинов, около пяти тысяч, но дележка трофеев с ушкуйниками шла пополам. Даже такой договор Никита посчитал уроном для чести его «волков».

Только через месяц Никита начал чистить территорию от германских рыцарей. Олег сжег пару деревянных крепостей, одну захватил и разграбил. Заскучал. Затем бросил все дела на Никиту, забрал с собой свой лучший десяток. С трудом отбился от Любушки. Взял проводника, и поехал в Ревель к архиепископу Лунду Андреасу, он планировал договориться о совместных действиях против Риги, или, хотя бы, стрясти с него немного денег. Через две недели, после отъезда Олега, Никита, наконец, нашел долгожданных псов-рыцарей. Или они его нашли. Две сотни. Может, не все они — рыцари. Скорее всего, настоящих рыцарей было трое-пятеро, но двести всадников были вооружены на уровне никитиных чехов. В комплекте с местным ополчением, вспомогательным отрядом, оруженосцами, слугами — это была грозная сила. Иннокентий Петрович прикинул состав и численность противника, получилась копия немецкого войска в битве на Чудском озере: около полутора тысяч кавалерии и двух тысяч ополченцев. «Две сотни рыцарей, это для нас многовато. Но князь Невский справился, и нам по силам», — решил Иннокентий Петрович. Немцы разворачивались неторопливо, уверенные в успехе, и Мышкин успел подготовиться, а Никита предупредил ушкуйников: «Если кто-то побежит, будет убит на месте. А если кто в плен сдастся, того потом на кол». (Если поймают.) Чем поверг новгородцев в шок. Ни плен, ни бегство с поля боя до сих пор не считалось даже позором. Но возражать никто не посмел. Слухи о жестком, даже жестоком характере Никиты Добрынича ходили самые страшные. Пока они ничем не подкреплялись. Ну, повесил три десятка ушкуйников, уличенных в утаивании добычи. Или сжег пяток крепостей, отказавшихся сдаться. Не получил ни добычи, ни рабов. Зато остальные крепости распахивали свои ворота сразу, без долгих переговоров. И дисциплина в войске наладилась, никто добычу больше не прячет. Страшные рассказы о Никите подтверждались в одном, когда тот обещал, обязательно делал. Взять, хотя бы, его запрет насиловать детей. Иной раз не поймешь, двенадцать лет девочке, или четырнадцать девушке. Так этот выдумщик вырезал прут: на — меряй рост. В первом же поселке, трое ушкуйников не стали заморачиваться, искать, как его назвал Никита, «эталон». В результате получили десяток плетей. Волчонок Вилкас решил проявить норов, так его секли в каждом поселке. После третьего раза он сдался, кожа не успевала заживать. И не то, что ему так нравились малолетки, первый раз он попал под раздачу случайно, но любил сын вождя показать свой характер. Выходило так: если Никита сказал — стоять насмерть, лучше стоять насмерть.

Никита прискакал к штабс-капитану, тот расположился на небольшом холме.

— Долго будем так стоять? Подавай сигнал к атаке!

— Обожди, торопыга. Не спеши. У немцев отличная позиция, у нас ещё лучше. Цугцванг. Кто нападает, тот проигрывает.