Константин Кривцун - Простейшие

Он даже начал принужденно смеяться, словно стараясь показать, насколько это забавно. Смех получился жалким и резал Косте уши.

– Прекратить истерику! – гаркнул оперативник. – Мы можем привлечь вас по статье "укрывание простейших"! Ещё хоть одно слово – и пойдёте под суд!

Эта реплика заставила хозяина дома замолкнуть. Какое-то время Костя и Максим шли в тишине.

– Куда? – спросил Максим, когда они миновали машину.

– Дальше, к лесу, – неопределенно махнул рукой Костя. – Иди за мной, я покажу!

Оперативники пересекли асфальтированную дорогу и вышли в поле. Вязкая от влаги земля противно чавкала под ногами. Максим пронёс "грязь" ещё шагов двадцать, затем по сигналу Кости бросил её на пожухлую траву и поинтересовался:

– Ну что? Здесь?

Костя кивнул, и оперативник отошёл от тела на пару метров. Костя направил раструб огнемёта на вяло пытающуюся подняться "грязь". Она уже приходила в себя, реакция на шокер почти прошла. Пора было действовать.

И Костя поднёс зажигалку к огнемёту и нажал на чёрную кнопку. Сработал пьезоэлемент, вялый лепесток пламени встретился с потоком газа и разросся, превращаясь в огненную струю. В сгустившейся темноте огонь отбрасывал хищные тени на траву и кусты.

Костя вдавил спусковой крючок. Вязкое, жадное пламя вырвалось из оружия, обдав оперативника привычным жаром.

– Не-е-ет! – раздался вопль хозяина дома.

Костя закусил губу и перевёл взгляд наверх – на хмурое осеннее небо, с едва различимой на фоне полыхающей "грязи" тягучей структурой облаков. Краем глаза он заметил, что Максим улыбается.

– Чего смешного? – хмуро спросил высокий оперативник.

– Так забавно, что кто-то считает "грязь" живой, – поделился своими мыслями напарник. В его глазах бесилось пламя. – Простейшие ведь абсолютно бесполезны! Гадят, жрут и ни черта не делают.

– Но кому-то они дороги, – вздохнул Костя. – Всякое бывает в жизни.

– Ты словно защищаешь их, – покачал головой Максим. – Я слышал, в Москве открыли публичный дом с "грязью". Представляешь извращенцев?

– Тут не Москва, – скривился Костя. – Тут "грязь" ведёт себя поприличнее…

Напарники молчали до самого города. Машина катила по трассе. Дворники с неприятным скрипом стирали с лобового стекла осеннюю морось. Фары вырывали из темноты силуэты полуголых деревьев и белые полосы дорожной разметки. Усталость – больше моральная, чем физическая – накатывала на Костю всё больше.

– Ты ведь уже десяток лет на службе, – нарушил тишину Максим. – За каждого так переживаешь что ли?

– Нет, – поморщился Костя и нажал на тормоз – впереди показался красный сигнал светофора. – Как-то тяжело. Не знаю. Простыл я, что ли…

– Ты давай не раскисай! – шутливо погрозил пальцем напарник. – Приедешь – сто грамм выпей.

– Конечно, – вымученно улыбнулся высокий оперативник. – Завтра выходной, святое дело!

Максима Костин ответ, видимо, удовлетворил, потому что больше он ничего не сказал до самого отделения. Высадив напарника, Костя включил погромче магнитолу и, вырулив на Московский проспект, дал побольше газа. Путь предстоял не близкий.

– Простейшие были обнаружены среди пациентов психиатрической больницы… – говорило радио.

– Простейшими торгуют как рабами… – срываясь на визг, вещал диктор.

– Массовый выход простейших на городскую трассу парализовал её… – тараторила корреспондентка.

Простейшие, "грязь", зомби…

Костя знал, как всё случилось. Помнил ещё те времена, когда люди просто умирали, и их не приходилось глушить и жечь дотла. Тогда мир с некоторой натяжкой ещё можно было назвать нормальным. А затем по планете разнёсся вирус, и люди перестали уходить в мир иной. Их жизнедеятельность останавливалась, сознание меркло, но через пару минут сердце стартовало вновь.

Конечно, никакой жажды крови у мертвецов не возникало. Все старые сказки про злых зомби оказались только сказками. Живые мертвецы просто становились простейшими: вели растительный образ жизни, ничего не запоминали, не говорили и не совершали каких-то разумных поступков. Их даже прозвали поначалу ЕСГ – "едят-спят-гадят", но потом как-то больше прижился термин "грязь".

Вслед за "грязью" появились и отряды чистильщиков. Велик соблазн использовать послушное и похожее на человека существо в своих корыстных целях. Кто-то искал любовных утех, кто-то строил бизнес, кто-то просто не мог отпустить родных и предпочитал хвататься за соломинку, вместо того, чтобы уничтожить оболочку любимого человека и жить дальше. Чистильщики жгли "грязь". Их натаскивали на то, что "грязь" неразумна и опасна. И снова всё, вроде бы, почти пришло в норму. Вновь что-то окрасилось чёрным, а что-то белым.

Костя всегда играл за хороших. Всегда ненавидел "грязь" и считал, что делает очень нужную и правильную работу. Но три недели назад ему в напарники дали Максима…

Костя припарковал машину во дворе, вышел, тренькнул брелоком.

Дождь закончился, и небо разъяснилось. Тусклые звёзды лениво выбирались на свои места. Стало совсем морозно, влажный ветер обжигал голые кисти рук. Как бы завтра снег не пошёл…

Оперативник открыл дверь подъезда, поднялся на один пролёт, вызвал лифт, и пока кабинка неспешно ползла с шестнадцатого этажа, снова стал вспоминать события последнего месяца.

Да, началось всё с того, что в их службу пришел Максим и сотоварищи.

Предварительно отделение навестили психологи, объяснили ситуацию. В теории всё казалось очень логичным.

Кто может лучше всех знать нюансы поведения простейших? Конечно же, простейшие.

Как заставить простейших убивать себе же подобных? Конечно же, не говорить им, что они простейшие…

Створки лифта с лязгом разбежались в стороны. Костя зашёл в кабину и вдавил кнопку четвёртого этажа. Двери закрылись, лифт дёрнулся и пополз вверх.

После специальной тренировки из "грязи" вылепили конфетку. Зомби поумнели и оказались готовы служить обществу. Тот, на кого Костя годами охотился, в итоге был назначен ему в напарники.

Максим был живым мертвецом. И не знал об этом.

Костя знал, но не говорил.

Это тянулось неделями. Белое и чёрное для Кости смешалось. Он теперь уже ни в чём не был уверен. Оперативник то и дело ловил себя на мысли, что проверяет, нет ли у него под глазами синяков, в нужном ли ритме бьётся сердце.

Симптомов у себя Костя не находил, но всё равно сомневался.

На биобраслет надежды тоже не было. Внести туда параметры какой-нибудь конкретной "грязи" и запрограммировать устройство так, чтобы на эти параметры оно не реагировало, – спецам из их службы особого труда не составляло.

Мир всё глубже и глубже погружался в безумие…

Костя зашёл к себе домой, отперев дверь ключом. Несмотря на поздний час в гостиной работал телевизор. Верхний свет был потушен.