Елена Вахненко - Сквозь время

Рабыня лукаво улыбнулась:

— Помнишь, что случилось почти месяц назад? Когда все думали, что Хел не выживет? Все считали, что его окончательно одолели злые духи, и он никогда не станет прежним. Но жрец смог изгнать их, и он стал выздоравливать! Я хорошо помню твое отчаяние, а потом — твою радость. Ты несколько недель ходила, вся си-яя. А после, когда Хел почти совсем выздоровел, вы с ним говорили о чем-то.

Мехит не стала отрицать, она не видела в своем поведении ничего предосу-дительного. Положив голову на ладони, она мечтательно произнесла:

— Честно говоря, это и для меня было неожиданностью. Я никогда не думала, что Хел нравится мне. Когда он умирал, я молила богов, что они спасли его. Ох, ты не представляешь, как мне тогда было тоскливо! Казалось, мир рушится. А потом он выздоровел. Тот разговор, о котором ты упомянула… Я просто пожелала Хелу быст-рого выздоровления, а он ответила мне… Его слова до сих пор звучат в моих ушах, и я

до сих пор вижу перед собой его красивое лицо и его взгляд, полный нежно-сти. Так

на меня никто не смотрел, я вообще не думала, что возможен подобный взгляд… Хел сказал: "Мехит, я так боялся именно сейчас уйти в царство мертвых. Я боялся умереть, не сказав тебе самого главного". Но в этот момент вошла Нэнс и так подозрительно посмотрел на нас, что бедный Хел смутился, — Мехит умолкла и с тревогой взглянула на Албане. — Но если теперь… Я буду женой Конэ… Ох, Албане, мне не хочется жить!

Албане ласково погладила руку госпожи и как можно увереннее сказала:

— Все будет хорошо. Боги обязательно помогут такому чувству. К тому же, я могла и

ошибиться.

— Нет, я тоже думаю, что ты права, — тихо возразила девушка. Сердце ее тоск-ливо сжимало нехорошее предчувствие, на глазах выступили слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, Мехит гордо выпрямилась.

— Ничего, я все же египтянка. В конце концов, так живут все. А тебе, моя Алаб-не, еще хуже.

На лице рабыни появился страх. Вцепившись в руку госпожи, она хриплым голосом произнесла:

— О, госпожа, если ты уедешь с Конэ… Что же буду делать я? Меня тут без тебя просто убьют… — Алабане заплакала, заплакала впервые с далекого детства, когда искала спасения от страшной жизни на руках у матери. Мехит ласково погладила девушку по вьющимся волосам и попыталась успокоить ее:

— Не волнуйся, милая, я возьму тебя с собой.

Но Албане лишь печально качнула головой.

— О, нет, у него и своих рабынь хватает, без меня. Прости меня, Мехит, но, бо-юсь, слова жены для него ничего не будут значить. Он… он относится к женщинам, как к пустому месту. Твоя просьба ничего не будет значить для него.

Мехит, постаравшись, чтобы боль не отразилась на ее лице, лишь мягко за-метила:

— Вот видишь, мне будет не лучше, чем тебе. Что ж, жизнь иногда дарует нам неприятности. Наверно, это для чего-то нужно богам, просто мы не понимаем — для чего…

Она поднялась и строго сказала, обращаясь к рабыне:

— А теперь перестань плакать и иди. Сейчас очень поздно. Завтра мне надо бу-дет по-

говорить с Нэнс. Может, мы с тобой действительно страдаем зря.

…Нэнс была высокой худой девушкой с не очень красивым строгим лицом и немного злыми маленькими глазами. Окинув презрительным взглядом младшую се-стру, она рассмеялась. Смех ее был резок и неприятен, но Мехит сейчас было не до этого.

— Мне надоело видеть тебя изо дня в день, — заявила Нэнс, играя блестящими бусами,

обрамляющими ее худую шею. — Будет просто прекрасно, если ты уедешь от-сюда. Вот почему я ответила отцу, что ты будешь счастлива, если Конэ станет твоим мужем, — на лице ее появилась легкая брезгливость. Передернув плечами, она броси-ла:

— Ты ведь знаешь, отец наш нерешителен. Почему-то считается с чужим мне-нием. Знаешь, мне иногда кажется, что он чуточку побаивается нас с тобой, да и всех остальных тоже.

— Не говори так, — вспыхнула Мехит. Не смотря ни на что, она любила своего отца. Его нерешительность она считала достоинством. Впрочем, она называла ее иначе: умением считаться с другими людьми. Помедлив, девушка добавила: — А что касается той услуги, что ты оказала мне… — губы Мехит тронула улыбка. Девушка уже давно поняла, как можно бороться с сестрой: вызвать ее зависть. Да пожалуй, это был единственный способ.

Нэнс изумленно приподняла брови. В ее душе что-то восстало против этой странной помощи младшей сестре, но объяснить подобное свое побуждение даже себе самой девушка не смогла бы. Иногда она, испытывая нестерпимое чувство за-висти к кому-либо, стремилась понять, что же руководит ею. Например, почему Ме-хит так спокойно реагирует, если отец выказывает к ней, к Нэнс, большее благово-ление? А вот она не могла так. Все ее существо сразу же начинало трясти необъяс-нимое тянущее чувство, не дающее думать о чем-либо ином. Но пытаться понять его было бесполезно. Поэтому Нэнс, не стараясь анализировать, с нескрываемой непри-язнью посмотрела на сестру:

— О чем ты тут говоришь? Когда это я помогла тебе? — голос ее против воли стал более низким и даже немного охрип. Мехит, словно бы не замечая странной интонации вопроса, вытянула перед собой руку и рассеянно поинтересовалась:

— Как мой браслет? Ты не находишь, что он очень идет мне?

Нэнс затравленно взглянула на тонкую ладонь сестры, но отвечать не стала.

— Так чем это я помогла тебе? — повторила она, уже немного успокоившись. В конце концов, почему она так нервничает?

— Ах, ты об этом, — в притворном разочаровании махнула рукой Мехит. Пожав плечами, она равнодушно пояснила: — Я имею в виду Конэ. Он обеспечит мне пре-красную жизнь. Детство мое прошло в достатке. И остальная жизнь будет проведена в богатстве. Конечно, сомнительно, что отец сделал бы меня женой какого-нибудь не-

состоятельного человека, но все же…

Нэнс нахмурилась.

— Конэ жаден. Вряд ли тебя ожидает щедрость с его стороны.

С трудом сдержавшись от столько наглых слов старшей сестры, Мехит хо-лодно взглянула на Нэнс:

— Мы с тобой — женщины. Думаю, будет не столь уж и трудно заставить Конэ изменить свое отношение ко мне…

Взгляд Нэнс несколько изменился. Если до этого она смотрела на сестру с тихой яростью, то теперь на ее лице появился интерес. Заметив это, Мехит вооду-шевилась и, изобразив на лице мечтательность, задумчиво проронила:

— Мы с тобой часто ссорились. Нэнс. Но я знала, что это было несерьезно. Я знала, что, в конце концов, ты поможешь мне.

— Но… — осторожно начала сестра. — Но ведь потом ты состаришься, и больше не будешь привлекать его. Тогда жадность и проступит, — теперь Нэнс уже не стара-лась обидеть младшую сестру или испортить ей настроение, теперь она спрашивала с со-

всем другой целью, и Мехит прекрасно поняла это.