Александр Матюхин - Облаченные в тени

История автомобиля была еще фантастичней. Лет десять назад под развалинами полностью разрушенного города Копенгагена русские войска обнаружили тайное и хорошо замаскированное убежище, которое тянулось вглубь земли на несколько десятков километров. Убежище представляло собой несколько казарм, выдолбленных прямо в скальной породе, ангар, в котором стоял новехонький МИГ-26, и большой склад вооружения и техники, какую изготавливали еще до Всемирного Потопа. Обнаруженные останки почти ста человек, а также разнообразные записи в журналах, дневниках и на информационных носителях дали возможность восстановить картину произошедшего. Оказалось, что во время Всемирного Потопа здесь укрылись главы правительств двенадцати европейских стран вместе со своими семьями и особо приближенными лицами. Однако наводнением подмыло основные входы в убежище, и они обвалились, перекрыв путь к солнцу тем, кто остался под землей. Так они жили почти три столетия, прокапывая другой путь, который назвали Великим Подкопом. Не зная, что твориться на поверхности, уцелевшие люди планировали встать во главе нового поколения выживших людей. Ясное дело, что техника и вооружение были им нужны для выполнения своей задачи. Не имея никакого специального оборудования, приборов и материалов, почти за три века невольные заключенные прорыли несколько сот километров земли, приблизившись к поверхности, однако, всего на четыре километра. Запас замороженной пищи в специальных отсеках иссяк за двадцать два года до появления в убежище имперских солдат. Перед их глазами предстала сцена массовых убийств, и самоубийств тех, кто уже потерял надежду или просто сошел с ума от голода. В живых ни осталось никого.

Часть вооружения, которая сохранилась в относительной целости, отдали в засекреченные лаборатории при дворе императора, для новейших разработок вооружения. Двенадцать мотоциклетных повозок с колясками перешли в ведомство личной охраны императора. Вертолет МИГ-26 оказался неисправен, его разобрали и переплавили на минимизы.

А автомобиль отдали на нужды полиции. Считалось, что он вообще никогда не поедет, ибо не было известно топливо, которое приводит в движение странный двигатель. Почти три года понадобилось экспертам для того, чтобы выработать нужный для машины состав, основанный на обычной солярке…

Сам Акакий Трестович стоял рядом, облаченный в свой неизменный серый плащ, опускающийся до туфлей, надвинувши широкую кепку с поломанным козырьком на самые глаза, и пыхтел трубкой в ожидании. Вокруг автомобиля собралось порядочное количество зевак, которых гонял шофер, весь черный с головы до ног и походивший на негра-погонщика того самого африканского животного.

Когда Феофан Бочарин появился на пороге своего дома, лицо Акакий Трестовича расплылось в широкой улыбке:

— Дорогой мой Феофан Анастасьевич! Жду вас уже полчаса, а вы все не идете да не идете! — закричал он, безуспешно пытаясь перекричать рев автомобиля, — чай пили что ли?

— Собирался, — пропыхтел Феофан Анастасьевич, приближаясь к автомобилю. После ночи, проведенной в раздумьях, он уже жалел, что был назначен государем на должность следователя и хотел лечь где-нибудь да хорошенько отдохнуть. По своему обыкновению привыкший вставать поздно, а ложиться рано, Феофан Анастасьевич терпеть не мог бессонных ночей, от чего злился на окружающих и тихо страдал. Даже погожий, солнечный день не возымел на его угрюмое настроение должного действия.

— Садитесь в автомобиль, уважаемый, — пригласил Акакий Трестович, выудив курительную трубку изо рта и облизав губы, — прокатимся, хе-хе, с ветерком!

— На минимизах, оно привычнее было, — заметил Феофан Анастасьевич, — придумают же…

— Им, инженерам, виднее, на чем лучше ездить! — весомо заметил Акакий Трестович, — вон, в минимиз всего три лошади впряжены, а мой дежурный автомобиль пятьдесят таких лошадей вынесет! У него же, этот, двигатель на солярке!

— Не стану с вами спорить, Акакий Трестович. Можете посчитать меня пережитком прошлого!

— Скорее, уважаемый мой, настоящего! Автомобиль-то как раз древнее нас с вами лет на пятьсот, хе-хе! Его еще до Потопа соорудили! Вот башковитые-то люди были, не то, что нынешнее правительство!

Шофер, пахнущий соляркой и копотью, услужливо распахнул перед Феофаном Анастасьевичем дверцу. Акакий Трестович поплевал немного на землю, выбил трубку и залез с другой стороны.

Автомобиль затарахтел, выбрасывая в свежий утренний воздух черные клубы дыма. Дети бросились под дым, весело гикая, и тыкая в машину пальцами.

— А, Феофан, мой, Анастасьевич, каково вам? — вопросил Акакий Трестович, когда грозная махина, наконец, тронулась с места. По всему ее корпусу пробежала дрожь.

Феофан Анастасьевич ездил на служебном автомобиле начальника полиции уже несколько раз и успел привыкнуть к легкой тряске, не сравнимой с тряской в минимизе, уютному убранству внутри салона и запаху солярки, проникающему буквально всюду. Скорость автомобиля значительно превышала скорость самого лучшего минимиза в Петербурге, таких, с позволения сказать, штуковин по всей России насчитывалось не более трех десятков. Надо было поломать голову, чтобы догадаться, за какие такие услуги Акакий Трестович заимел в свое ведомство автомобиль. К тому же сей механизм обладал поистине неисчерпаемой выносливостью, выдерживал груза до полутонны, не задыхался от быстрой езды и не становился вдруг взбесившимся и неуправляемым… Да и гул двигателя в салоне был не так слышен, как с улицы. По крайней мере, в округе все знали, что едет ни кто иной, как Акакий Трестович Трупной, и спешили быстрее убраться с дороги. Пробки на дорогах, груженные товаром минимизы и те самые мотоциклетные повозки с коляской, которые уже успели обрести популярность в городе, мгновенно исчезали в радиусе нескольких сот метров, заслушав рев служебного автомобиля. Сам же Акакий Трестович очень гордился своей машиной, заставлял мыть ее по три раза на день и лично приделал ей руль из дерева и рычаг переключения скоростей (которых было, к слову сказать, всего три).

Когда мимо пронеслась Невская площадь, Акакий Трестович принялся рыться в складках своего плаща, что было не очень удобно, поскольку места на задних сиденьях для них двоих катастрофически не хватало, но, спустя довольно короткое время, извлек на свет кожаную папку и протянул ее Бочарину:

— Держите, уважаемый Феофан Анастасьевич. Весьма любопытные данные из морга по поводу вскрытия Пухеева и Шнапса. Вы, хе-хе, будете удивлены!

В папке находилось два протокольных листа, заверенных печатью, росписью личного секретаря судебного хирурга и еще кем-то. Феофан Анастасьевич пробежал глазами по отбитому на печатной машинке тексту и удивленно поднял глаза на начальника полиции: