Василий Купцов - Рассказики

Поволновалась бабка, покряхтела, да что б окончательно успокоиться, села за стол, да за дедом все недоеденное и доела... Ну, догадались? Точно - не прошло и пяти минут, как соседи услышали крик снова. Выбегают - и что видят? Несется теперь уже бабка по направлению к уборной, ну, сами понимаете, как может старушка, коей за восемьдесят, "нестись"... Короче, не добежала бабка, присела, орет на всех, что б не смотрели. И вновь на детишек, что во внутреннем дворике играли, сверху что-то полилось...

А бабка в крик: "Ой, умираю, ой вся вытеку!". Врачей только вызвали они тут как тут. Только доктора наверх по лестнице взобрались, так глазами на бабку и вылупились - думали, поди, что снова с дедом не пойми чего, а тут - старуха. И с тем же самым!

Успокоили бабку, укол сделали - уж и не знаю, не ведаю я, врач девяностых, чем в тридцатые пользовали... Но - помогло! Начали доктора бабульку выспрашивать, так все дело и прояснилось. Одно жалко - доела ведь старушка все, что наготовила, ничего на анализ не оставила... Тем дело и закончилось, а результатом сего случая было лишь то, что стали по городу слухи ходить - надо, мол, внимательнее смотреть, что в пищу кладешь - есть ведь, оказывается, и такая травка...

Конечно, случись все это где-нибудь в Юсе, налетели бы сразу Малдеры да Скале разные, анализов бы понаделали, новую серию "Секретных материалов" поставили, да травкувиновницу определили б... А потом поехали бы разные Индианы Джонсы за тридевять земель, сыскали б ту травку, пару рот злодеев при том уложив, привезли б ее семена в Америку, а там умные профессора, с японскими чертами лица, сделали бы новое мочегонное средство и заработали бы сумму, где нулей больше, чем семян из квэста привезенных...

Ладно, понимай, читатель, как знаешь - а я историю эту рассказал, теперь снова не приснится!

Я плюс мертвец.

В институте я был дружен с Павлом Т. Он весьма неплохо учился, хотя под финиш и не потянул на красный диплом. Все ему давалось весьма легко, как учеба, так и спорт, друзья, девушки - всг. Так как рассказ пойдет о вещах не совсем обыденных, скорее сверхъестественных, то отмечу сразу то, что знал о Павле лично.

Хотя у нас в институте и был кружок, объединявший тех, кто увлекался парапсихологическими делами (официально - биофизика, на самом деле сплошная мистика), Павел туда не ходил, с теми ребятами не общался. Зато ему очень понравились занятия йогой, начало которым было положено на шестом курсе. Мы проходили лечебную физкультуру, и наш преподаватель, женщина средних лет, начала понемногу учить нас, как она говаривала, выггиваться. В этом деле Павел обнаружил сразу же настоящий талант, даже на уровне хатха-йоги у него сразу получалось то, на что у других уходили долгие часы и дни тренировок. Он быстро научился дышать отдельными долями легких - любой на выбор, поза лотоса и производные от нее асаны вообще не вызывали у Павла каких-либо трудностей. Почему я остановился на этом моменте? Просто Павел и после окончания мединститута продолжал "выггиваться".

После окончания института мы расстались.

Вновь я встретил Павла спустя три года, совершенно случайно, на одной из центральных московских улиц. Мы разговорились, он пригласил меня к себе в гости.

Жил он в Москве, в одной квартире с родителями, еще не женился. Я был порядком удивлен, ознакомившись с книгами, которые он тогда читал. Это была философия, теология, теософия. Павел рассказал мне, темному, о том, кто такая была Елена Блаватская (замечу, это был год Московской Олимпиады, люди были как и я, еще в этих делах довольно невежественные).

Мы долго беседовали обо всем, он постепенно разговорился. Надо отметить, что у меня есть такой талант - у многих людей в беседах со мной развязываются языки. Мне бы в шпигны, да спросу нынче нет! В поездах, электричках - случайные попутчики каких только историй мне не нарассказывали, каких тайн сердечных не повыдавали...

Итак, Павел нашел во мне человека, которому можно было исповедоваться. И рассказал то, что никому до этого не рассказывал, за исключением одной женщины. Но об этом рассказ впереди.

Как я уже писал, Павел увлекся йогой.

Потом настала очередь аутотрейнинга, с которым после йоги никаких проблем не было. Затем - "голодание ради здоровья", прямо по Нилову и Николаеву. Проверил себя и свою волю, проголодав положенные одиннадцать дней. У него не то что мук голода, даже желания поесть во время голодовки не возникало. Просто сказал себе, что не будет есть столько то дней, и организм послушно перестроился, не беспокоя своего хозяина тщетными напоминаниями о еде. Если ты, читатель, когда-нибудь пробовал провести курс лечебного голодания, то сможешь оценить всю уникальность организма Павла. А он еще и культуризмом заниматься стал. И вновь быстрые успехи. Девяносто в жиме от груди уже через полгода занятий. А еще Павел много читал. В том числе и самиздатовскую литературу. И у него начало складываться мнение, что ему все можно.

После окончания института Павел начал работать в обыкновенной больнице. Терапевтом. Случай, о котором я сейчас расскажу, случился с ним на самом первом году работы, когда он был еще интерном. Не знаю, как там, за рубежом, проходит интернатура, а у нас это просто первый год самостоятельной работы. Одно счастье - дежурить в одиночку не заставляют, не имеют права. Все таки есть с кем посоветоваться.

В ту ночь Павел дежурил вместе с опытной женщиной - терапевтом. Делался ночной обход наиболее тяжелых больных . Случилось так, что одна больная, с последствиями перенесенного инфаркта миокарда, была ими только что осмотрена, у нее было проверено давление, врачи выслушали сердце, и уже по выходу из палаты послышался странный звук. Старшая коллега бросилась обратно к больной. У той случилась остановка сердечной деятельности. Начали делать все, что положено, не буду останавливаться на подробностях.

Короче - сердце снова не заводилось, реанимационные мероприятия были остановлены за полным отсутствием эффекта. Ординатор вышла из палаты за чем-то. А Павел остался наедине с умершей.

А что если? У Павла, как я уже отмечал, было чувство, что "он все может". Тогда почему бы не попробовать на умершей? Воскресить ее! Какое он тогда сделал усилие, в чем именно оно заключалось, Павел объяснить не мог ни мне, ни, как не странно, себе. Просто как-то взял и подключился к умершей. И как бы приказал ей ожить, заставил биться сердце. А потом взял в руки фонендоскоп и приложил к груди женщины. И ясно услышал ровное сердцебиение. В этот момент в палату вернулась его старшая коллега. Павел сообщил ей, что сердцебиение у больной возобновилось. Предложил вызвать реанимационную команду. На что его руководитель дала согласие. А сама померила артериальное давление и удивилась - оно было как у молодой - 120 на 70.