Юрий Константинов - Лицо Аэны

В произведениях молодого писателя-фантаста делается попытка заглянуть в будущее, представить, каким может быть контакт с внеземными цивилизациями, рассказать о всепобеждающей силе человеческого разума.

В книгу вошли также фантастические рассказы сатирического, памфлетного плана о будущем так называемой «массовой культуры» Запада, о ее пагубном влиянии на чувства и судьбы простого человека, незавидной участи научных открытий в мире, где властвуют деньги.

Рецензент А. К. Тесленко

Время от времени тяжелый неровный гул вырывался на поверхность, словно кто-то непостижимо огромный ворочал валуны в непроницаемой, вязкой тьме недр.

И тогда большие пространства бурой, изрезанной причудливыми извилинами трещин почвы приподнимались, вспухали, словно гигантские пузыри.

Пузыри взрывались под напором рвущейся из глубины плотной массы, бурые комья взлетали кверху, рассыпаясь бесформенными жидкими брызгами; широкие фонтаны липкой студенистой грязи, похожие на ищущие щупальца диковинного чудовища, поднимались на несколько десятков метров.

Извержения на Сентябрии длились всего несколько мгновений. Вскоре на месте клокочущих кратеров возникали огромные воронки, они проглатывали накипь жидкой грязи, в удивительно быстром спиральном вращении унося ее вниз.

Изумрудное сияние, обволакивающее горизонт, будто высушивало влажную поверхность своим неверным, мерцающим светом. И в считанные минуты планета вновь обретала вид безжизненной, изрытой шрамами трещин пустыни.

Капитан десантного рейдера Карелин вел гравилет метрах в тридцати над поверхностью, стараясь обходить места потенциальных извержений.

На Сентябрии почти не встречалось ориентиров, однообразная, сморщенная бугристыми складками равнина ничем не задерживала взгляд, и Карелин лишь по приборам мог определить место, где погибла Вера.

Это произошло сразу после высадки десанта на Сентябрии, когда они о многом еще не знали. В том числе и о странных особенностях извержений, возникающих в разных точках планеты, но чаще всего там, где находились люди.

Возможно, Вера что-то заметила в неровной, словно ссохшейся бурой почве, и потому так низко опустила машину.

Возможно, захотела взять пробу газа у самой поверхности.

Из кружившего неподалеку гравилета видели, как ее машину резко бросило вверх внезапно взметнувшимся крутым бугром жидкой массы, перевернуло и боком втащило в гигантскую воронку.

Связь работала еще примерно с минуту, однако Вера на вызовы не реагировала. Скорее всего, она сразу потеряла сознание от сильного удара о выступ обшивки.

Капитан Карелин заставлял себя верить, что именно так все и произошло. Но порою предательское воображение рисовало ему иные картины гибели жены, и тогда Карелину казалось, что он теряет рассудок…

Машину Веры Сентябрия вернула. Вернее, обугленный, будто прошедший через огненное дыхание преисподней, металлический остов машины. Опрокинутый на бок, он вздымался над бурой поверхностью, словно скелет сожженного жестоким солнцем дерева.

Обнаруживший ее патрульный гравилет внезапно застыл, словно натолкнувшись на невидимую стену — сработали приборы радиоактивной защиты. От изуродованных остатков машины шло сильное излучение…

Так они впервые узнали то, что позднее подтвердят приборы. Недра Сентябрии были буквально начинены радиоактивным кобальтом. Запасы его, залегающие в глубинах планеты, были колоссальны.

Несколько минут гравилет Карелина неподвижно висел над одной точкой. Несколько минут над бурой, будто запекшаяся кровь, почвой, под которой таилась непостижимая, отнявшая у него Веру трясина. Эти минуты были для капитана рейдера не просто обязательным, повторяющимся каждодневно печальным ритуалом, но еще и своеобразным напоминанием о его долге. О молчаливой клятве перед уже не существующей, оставшейся лишь в его памяти Верой узнать, что же представляет собой неприветливая, странная Сентябрия.

Порою Карелину казалось, что ему уже никогда не вернуть этот долг.

Он рассеянно наблюдал, как внизу вспухает, приподнимаясь и ломаясь, бурая корка. Вот взметнулись вверх первые тяжелые брызги, и до ушей десантника донесся неясный тревожный гул. Потоки тяжелой вязкой массы устремились к машине Карелина. Не доходя до нее десятка метров, опали, словно обессиленные тонкие руки, со свистом исчезая в воронках. Еще недавно твердая поверхность расходилась медленными затухающими волнами, и в который раз Карелин поймал себя на мысли, что извержения Сентябрии напоминают дыхание невероятно большого живого существа…

Уже месяц Межгалактический центр ожидал от высадившегося на Сентябрии десанта практических предложений о возможных способах добычи кобальта.

Месяц члены экспедиции тщетно пытались добраться до залежей, в существовании которых убеждали показания многочисленных наружных приборов.

Сентябрия упорно не желала открывать доступа к своим недрам.

Она словно играла с людьми в странную и жестокую игру.

Автоматические зонды-буры, запускаемые в верхние слои почвы, уже спустя мгновения после погружения прекращали передавать информацию, будто бесследно растворяясь в глубинах планеты.

Десантники отыскивали устойчивые, не подверженные, казалось, колебаниям и выбросам участки поверхности, но едва успевали установить на них стационарные установки глубокого бурения, как еще недавно спокойная почва начинала опасно колебаться, расходиться горбатыми, медленно перекатывающимися валами. И, наконец, взрывалась фонтанами жидкой грязи, равнодушно поглощая приборы.

Межгалактический центр торопил с исследованиями, и люди работали на пределе сил, отыскивая возможности заглянуть под оболочку капризной Сентябрии. Однако их ждали лишь новые разочарования.

Когда закончилась неудачей очередная попытка добраться до кобальта с помощью направленного взрыва, в каюту Карелина зашел научный руководитель экспедиции Петр Белов.

Белов был младше капитана рейдера лет на пять. Он считался опытным специалистом по добыче металлоносных руд в условиях глубокого космоса.

Белов присел на край кресла, в раздумьи насвистывая незатейливую мелодию.

— Не надо, — сказал Карелин, — плохая примета.

Белов вскинул на него воспаленные от бессонницы глаза, усмехнулся невесело: