Андрей Курков - Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3)

Появились ранние грибы, и иногда старик с Бановым проверяли известные им грибные места, а потом возвращались и, наколов грибы на прутики, жарили их на костре.

Жизнь шла на Подкремлевских лугах удивительно приятная и полная всяческих ожиданий.

Глава 43

Теплым майским вечером, когда Добрынин лежал на кровати и смотрел в потолок, пытаясь бездельем перебороть необъяснимую бодрость тела, со стороны двери раздался шорох.

Павел Александрович повернулся на бок и увидел на полу под дверью какую-то бумажку. Поднялся, подошел. "Можно к тебе зайти? Это Сева".

Держа записку в руке, Добрынин открыл дверь и впустил гостя.

Жестом предложил ему сесть за стол.

Сева выглядел очень усталым, глубоко запавшие глаза смотрели на Добрынина с грустью.

Добрынин взял карандаш и на той же записке написал:

"Чаю?"

Сева отрицательно мотнул головой. Достал из кармана синего комбинезона свой карандаш. Написал на бумажке:

"Хочу с тобой поговорить".

Добрынин кивнул, вырвал из новой тетради листок, передал его Севе.

"Разговор" начался. Листок бумаги, постепенно заполняясь непроизнесенными словами, кочевал между Добрыниным и Севой.

"Я хочу жениться", - писал глухонемой. "На ком?" - интересовался народный контролер. "На Светлане". "А она тебя любит?" "Да".

"Так женись!" "Надо разрешение Медведева". "Так пусть Канюкович переведет Медведеву". "Канюкович не хочет", - беззвучно говорили дрожав- шие на тетрадном листке буквы.

"Сволочь он, этот Канюкович", - писал в ответ Добрынин.

Сева кивал.

"Ты поговори с Медведевым!"

"Я? - писал Добрынин. - Канюкович должен от тебя говорить, он же переводчик. Я подумаю..."

"Я тебя как друга прошу".

"Поговорю", - обещал Добрынин, одновременно понимая, что если он будет говорить с капитаном, то придется сказать ему, каким образом он узнал от глухонемого об этой просьбе.

"Поговоришь?" - с надеждой в корявоватом детском почерке спрашивал Сева.

Добрынин кивнул.

Потом все-таки не удержался и написал: "Вот если б Канюковича не было, то..." - карандаш завис над листком бумаги, так и не дописав конец предложения.

"Да, было бы легче", - подумал Добрынин, решив, что и так понятно Севе, что он хотел сказать, - уж очень палец болел, чтобы дописывать.

Сева пожал Добрынину руку и ушел. Взгляд его был полон надежды, и народный контролер, провожая его до двери, думал, что придется все-таки поговорить с Медведевым об этом деле.

Было уже около полуночи, когда Добрынин решил сходить в туалет. Вышел он на площадку и очутился, неожиданно для себя, в непривычной, забытой уже темноте. Видно, прожектор, укрепленный высоко на скале, перегорел, или что-то с кабелем случилось. Но зато в этой темноте, едва подсвеченной светом в окошке Медведева и хорошо освещенной сотнями высоко забравшихся звезд и желтым сырным кругом луны, почувствовал себя Добрынин так уютно, как чувствовал себя когда-то только в селе Крошкино, в своем дворе ночью, тоже выходя в туалет и задерживаясь иногда на полчаса возле будки пса Дмитрия. Выплыл из мутных глубин звуковой памяти родной до слез в глазах, до комка в горле вой пса Дмитрия, черного лопоухого Митьки, любившего и без толку полаять, и с толком повыть на луну, особенно когда была она полной и такой же сладко-желтой, как эта, зависшая над Уральскими горами. Выплыл и зазвучал, словно вырвался этот вой из памяти в глубокую ночь, чтобы прокатиться эхом по ущельям и вершинам, спугнув спящих птиц, подтолкнув каменную крошку, зависшую на выступах гор по пути вниз.

Стоял Павел посередине площадки, смотрел в небо и чувствовал в своем все еще бодром теле приятную дрожь, не ту, что приходит вместе с холодом, а другую, никак не связанную с явлениями природы, а связанную только с чувствами и мыслями человека, и иногда с его воображением.

А звезды светили, прокалывали темно-синее небо своими тоненькими огоньками, и поодиночке срывались вдруг с места и неслись дугой вниз, затухая или же теряясь по пути.

Словно завороженный стоял Павел Добрынин. А над ним висело это огромное живое небо, небо его Родины. И чем дольше стоял под ним народный контролер, тем сильнее оно давило, опуская свои невидимые руки на его плечи. И вот уже усталость подкатывалась незаметно, и был Добрынин рад этой усталости, был он рад и счастлив как бы почувствовать себя один на один с миром, с небом, со звездами и гордыми горами. И казалось ему, что именно из-за этого противостояния, и реального - ведь был он на площадке один, и воображаемого, наливаются его руки и ноги тяжестью, и даже мысли замедляют свой бесконечный бег.

Заскрипели под ногами доски мостка, ведущие к туалету, и дверь скрипнула. Закрыл ее за собой Добрынин на крючок. Взгляд его сам собой упал в "лунку", и увидел он там, внизу, на дне ущелья, маленький живой огонечек - словно костер кто-то жег. Присел на корточки над лункой и снова ощутил приятную физическую усталость, а вместе с ней и некую мечтательную задумчивость.

И смотрел он вниз еще с полчаса, слушая тишину и едва ощущая, как колышется зависшая над пропастью будка, колышется то ли под весом народного контролера, то ли из-за кружащегося, не знающего куда себя деть ветра.

Прошло несколько дней. Отгремел горным эхом запущенных с Высоты Ж. метеоритов очередной четверг. Началась новая трудовая неделя.

Поздно вечером в пятницу, дождавшись темноты - прожектор все еще не работал - и полностью насладившись ею, насмотревшись на звезды и на тонкий ломоть луны, Добрынин вернулся в дом и в коридоре столкнулся с капитаном Медведевым, отчего-то радостным и не скрывающим этого.

- Пал Алексаныч, зайдите на минутку! - попросил он.

Добрынин зашел.

Присели за стол.

- Можеу, выпьете немножко? Как у вас со здоровьем? - заботливым голосом проговорил капитан.

- А что? - спросил Добрынин, подозревая наличие причины для такого дела, как пусть даже маленькое застолье.

- Новости есть, - загадочно проговорил капитан. - Хорошие новости.

- Ну ладно, - махнул рукой Добрынин. - Не откажусь, наливайте.

Медведев достал бутылочку водки, поставил на стол две кружки, не такие, как раньше были в военных частях, не жестянки, а красивые, покрытые голубой эмалью. Налил по чуть-чуть.

- Я сам-то очень мало пью, да и думал, что вы в вашем возрасте тоже, говорил Медведев. - Эта бутылка, Она уже лет восемь тут у меня... Ну, значит, так, - капитан поднял кружку для тоста. - Есть маленький успех. Американцы передали, что два необычной формы метеорита упали на Польшу!

Выговорив это на одном дыхании, он замер, следя за реакцией Добрынина.

Павел Александрович тоже поднял кружку.

- Ну хорошо, - сказал он, понимая значение новости. - Значит, мы на правильном пути.

Выпили без закуски, словно вода это была, а не водка. Медведев только дыхание на минуту задержал, а потом громко хапанул ртом воздух, так что аж шипение из его горла вырвалось.